Герберт Уэллс - Отец Кристины-Альберты

На него снизошло безмятежное спокойствие.

Она не сумела удержаться от нетерпеливого восклицания.

Он вскинул голову, словно пробуждаясь от глубочайших размышлений.

— Я сейчас же отправляюсь, — сказал он. — Лонсдейлское подворье, поговорю с вашим отцом, а тогда постараюсь связаться с Дивайзисом и устроить встречу между ними. Да, вот, что мне следует сделать. Я иду с вами — немедленно.

— Ладно, — сказала Кристина-Альберта. — Так идем же.

Она набросила на плечи накидку, нахлобучила шляпу (все за десяток секунд) и повернулась к нему.

— Я готова, — сказала она.

— Вот только надену пиджак, — сказал Лэмбоун и заставил ее прождать полных десять минут.

Такси доставило их ко входу в подворье.

— Полагаю, то, что мы войдем вдвоем, значения не имеет? — сказал Лэмбоун. — Он не подумает, что мы о чем-то сговорились?

— Он не страдает подозрительностью.

Но в студии их ожидал небольшой сюрприз, дверь им открыла Фей Крам, и глаза у нее были светлее обычного, а шея казалась длиннее и лицо рассеяннее.

— Я так рада, что ты наконец вернулась, — сказала она глухим расстроенным голосом. — Видишь ли… он ушел.

— Ушел!

— Исчез. Еще в три часа. Ушел один.

— Но, Фей, ты же обещала!

— Знаю. Я видела, что он был как на иголках, и все время ему повторяла, что ты скоро вернешься. Удерживать его было нелегко. Он расхаживал взад-вперед и говорил, говорил. «Я должен выйти к моему народу, — сказал он. — Я чувствую, мои люди нуждаются во мне. Я должен заняться тем, для чего предназначен». Я не знала, что делать. И спрятала его шляпу. Мне в голову не пришло, что он уйдет без шляпы — с его-то понятиями о приличии. Я просто поднялась наверх за чем-то, не помню за чем, но этого там не было, и я искала — от силы минут пять, а он тем временем и ускользнул. Дверь оставил открытой, так что я ничего не услышала. Чуть я сообразила, что он ушел, то выбежала из подворья на Лонсдейл-стрит, и стояла там, смотрела… Он исчез. Ну, я надеялась, что он с минуты на минуту вернется. Раньше тебя. Но! Он так и не пришел.

Было совершенно ясно, что она не верит в его возвращение.

— Я бы все сделала… — начала она.

Кристина-Альберта и Пол Лэмбоун переглянулись.

— Это все меняет, — сказала Кристина-Альберта. — Что будем делать?

Лэмбоун последовал за Кристиной-Альбертой в студию и тотчас опустился на простенький диван, который на ночь превращался в кровать мистера Примби. Диван заскрипел и покорился. Лэмбоун уставился в пол, размышляя.

— Этот вечер у меня не занят, — сказал он. — Ничем.

— Сидеть здесь и ждать его бессмысленно, — сказала Кристина-Альберта.

— Я всеми фибрами чувствую, что пройдут часы и часы, прежде чем он хотя бы подумает о возвращении.

— А тем временем может натворить что угодно! — сказала Кристина-Альберта.

— Выкинуть любую штуку, — сказал Лэмбоун.

— Да, любую, — сказала Кристина-Альберта.

— Три, — сказал Лэмбоун и взглянул на свои часы. — Теперь почти пять. Вам не известно какое-либо место, Кристина-Альберта, где мы в первую очередь могли бы его поискать? Где, собственно, нам следует его искать?

— Но вы отправитесь его искать?

— Я к вашим услугам.

— В уговоре этого не было.

— Но я хочу! Конечно, если вы не будете идти слишком быстро. Я чувствую, что мне следует это сделать.

Кристина-Альберта встала перед ним, уперев руки в боки.

— Держу пари, пять против одного, — сказала она медленно, — что он пошел в Букингемский дворец и потребовал аудиенции… Нет, не так. Он предложит дать аудиенцию королю, своему вассалу. Он все утро только об этом и говорил. А тогда… наверное, его посадят под замок и проверят, не душевно ли он больной.

— Хм, — сказал Лэмбоун и смирился перед неизбежным. — Так пошли к Букингемскому дворцу. Немедленно, — сказал он и побрел в сторону двери. — Возьмем такси.

Они поймали такси на Кингз-роуд. Кристина-Альберта не принадлежала к классу разъезжающих на такси, и на нее произвела впечатление мысль, что все-все тысячи разъезжающих по улицам такси готовы выполнять распоряжения Лэмбоуна. Согласно этому распоряжению, такси высадило их у подножья памятника королевы Виктории, который жестикулирует перед Букингемским дворцом, и они встали рядом, оглядывая дворец.

— У него вполне обычный вид, — сказал Лэмбоун.

— Но вы же не думали, что он его покорежит? — сказала Кристина-Альберта.

— Если он что-то устроил, его убрали бесследно. Этот флаг, по-моему, означает, что его величество сейчас дома… так что нам делать, хотел бы я знать.