Герберт Уэллс - Отец Кристины-Альберты

— Кейнс — коммунист! — язвительно воскликнула Кристина-Альберта. — Да он же не признает первейший научный факт классовой войны.

— Это не такой уж и факт, и, во всяком случае, не Первейший Научный Факт, — ответил он. — Кейнс медленно создает понятие научно-организованной системы товарного обмена. Большинство ваших приятелей в России как будто неспособны даже понять, насколько такая вещь необходима!

— Но они понимают!

— И как они это показали?

— Да что вы знаете о русских большевиках?

— А что о них знаете вы? Просто смотрите на ярлычки на людях. Ничего подлинного без красного ярлычка, а с ним — все подлинное.

Она сказала, что он видит все с «буржуазной» точки зрения, а он весело посмеялся ее понятиям о социальных классах. В Англии нет буржуазии, — сказал он. Она пустила в ход кое-какие стандартные сарказмы и эпатажные аксиомы своих коммунистических друзей, но с необычным для нее отсутствием убежденности. Ему легко критиковать, сказала она, ведь он живет на проценты с вложенного во что-то капитала.

— Так было бы легче! — Он улыбнулся. — Но я живу на свои гонорары.

— У вас есть капитал!

— Небольшой. Но я живу не на него.

На время спор угас. Она решила, что все-таки сражалась неплохо, учитывая ее возраст и положение. Жар раздражения остыл, и они перешли к более конкретному интересовавшему их вопросу — вопросу о том, как она намерена распорядиться своей жизнью.

— Мы прогрессируем, Кристина-Альберта, — сказал Дивайзис, — но все еще в силе правило, что жизнь женщины очень во многом детерминируется характером и занятиями… ведущего актера в спектакле. Вы уже бывали влюблены?

Ей хотелось рассказать ему о себя всю правду, но есть вещи, рассказывать о которых невозможно. Она замялась и густо покраснела.

— В наши дни… — сказала она и осеклась. — У меня есть воображение. Я пожила в Лондоне. Может быть, мне почудились.

На мгновение его взгляд стал пронзительным, оставаясь ласковым.

— Я была влюблена… в определенном смысле, — призналась она.

Он кивнул, и она испугалась: он, казалось, понял все.

— Я не хочу ставить мою жизнь в зависимость от мужчины, — пояснила она.

— Да, умные девушки этого никогда не хотят. Не больше, чем умные молодые люди хотят тратить свою жизнь на поклонение какой-нибудь богине.

— В любом случае я не представляю себя в роли рожающей детей домашней прислуги, — сказала она.

— Даже в браке. Да, я сомневаюсь, что это в вашем характере. Но если вы намерены отвергнуть этот легкий жизненный путь — а он легкий, чтобы ни говорили люди, — если вы намерены стать такой же самостоятельной, как мужчины, вам нужно заняться мужской работой, Кристина-Альберта. И уж тогда никаких душечек Фанни!

— Я?! — спросила Кристина-Альберта.

— Нет, не думаю. И в таком случае, мне кажется, вам необходимо пополнить свое образование. Вы умны, но бессистемны.

— Моего образования хватит, чтобы найти работу. И учиться дальше.

— Учиться! — сказал он. — Это займет все ваше время. Я предпочел бы, чтобы вы не отказывались остаться студенткой еще два-три года. А о материальной стороне не тревожьтесь. Мы с вами принадлежим к одному клану — состоящему практически из двух членов, — и я его глава. Я о вас позабочусь, как о сыне. Ну, а теперь, какая это будет работа? Юриспруденция? Медицина? Общее образование для журналистики или деловой сферы? Теперь для женщин открываются двери, и с каждым днем все новые.

На это Кристина-Альберта могла ответить подробнее. Кое о чем из перечисленного она думала. Ей хочется узнать о жизни и о мире в целом. Не могла бы она получить год для физики, биологии и геологии в основном, и еще антропологии? Это возможно? А тогда, если она подойдет для медицинской работы, еще год на психиатрию или политику и здравоохранение?

— Я понимаю, что это довольно много, — сказала она.

— Много! Целая энциклопедия за один год.

— Но я хочу знать все это.

— Естественно.

— А можно мне заниматься подольше?

— Вам придется заниматься подольше.

— Но не слишком ли это честолюбивое желание?

— Не слишком, будь вы в брюках. А мы согласились в такой мере сделать вас бесполой. Почему бы вам и не быть честолюбивой?

— Вы думаете, я могла бы потом вести работу… научную работу, как вы?

— Почему бы и нет?

— Девушка?

— Вы из того же теста, что и я, Кристина-Альберта.

— Выдумаете… когда-нибудь… я даже смогу работать… работать с вами?

— Родственные умы могут пойти одним путем, — сказал он, полностью признавая их родство. — Почему бы и нет?