Олег Куваев: В ТО ОБЫЧНОЕ ЛЕТО

Мы с Викторам сидим в кабинке рядом с «королем тундры»— знаменитым Сашкой Абельциным, а наш «декадент» устроился на санях на куче груза. Впрочем, общество карабина и бинокля его вполне устраивает. Карабин без патронов, но он упорно держит его на коленях. Играет в Стенли-завоевателя.

Валька тоже лежит на санях. Черт его знает, о чем он думает. Молчит, смотрит по сторонам или же спит в кукуле из оленьего меха. Очень приятно с ним работать, когда надо заправлять трактор. Процедура эта сложная, потому что при погрузке бочки с соляркой уложили «а самый низ саней. С нетерпеливой и злой энергией Валька протискивает свое тощее жилистое тело в какую-нибудь щель и там, отчаянно кроя по матушке, прорубает топором дырку в крышке бочки, тянет шланг и ведет переговоры с трактористом. Остальным делать в это время нечего. Лешка отходит в сторону, и снова бинокль прирастает к его глазам. Наконец трактор заправлен. «Поехали!» — кричит Виктор. Мы опять лезем в кабинку, Валька прячется в кукуль, «декадент» занимает «капитанский мостик». Так идут дни…

— Жалкие потомки отчаянных предков! Вы совершенно

утратили чувство ритма. Ритм и темп нужны везде, от джаза до

работы на арифмометре. Виктор, где твои замашки начальника?

Где твоя квадратная челюсть, пистолет у пояса? Встань и вы

тяни из мешков этих лентяев.

Черт бы побрал этого старшего Сергея. У него удивительная привычка вставать раньше всех и тут же кричать на всю тундру вот такую чепуху.

Мы вылезаем из опальных мешков не сразу и 'каждый по-своему. Валька, понежась минут пять, встает хмурый и серьезный. Он идет к ручью, моется нехотя и не слишком старательно, потом возвращается к палатке и молча смотрит на наши потягивания. Валька по утрам сердит.

Лешка лежит дольше всех. Моется он всегда в рубашке и. тщательно отмыв руки, быстро ополаскивает лицо и шею. После этого он не спеша идет в тундру и наслаждается природой, пока не позовут к завтраку.

Завтрак мы готовим по очереди. Но утренняя энергия, наполняющая каждого, не дает покоя, и приготовление завтрака проходит при активном участии всех.

Когда мы не скупимся на слова, обращаемся друг к другу так: прошу подать то-то, будьте добры, очень вам благодарен, черт бы вас побрал… По утрам мы говорим только на «вы».

Лешка Чернев обычно не принимает участия в кухонной суматохе. Но сегодня Лешка не пошел в тундру. Он тоже вдруг заговорил на «вы» и стал суетиться у костра вместе со всеми.

— Что, брат, надоело Прекрасного Иосифа разыгрывать?—

спросил я его.

Покраснел парень, но нашелся:

— Сегодня, знаете ли, есть захотел больше обычного.

Сергей тащил мимо охапку плавниковых палок и, услыхав это, не замедлил съязвить:

— Я-то думал, что ты убежденный чистоплюй, а ты просто так… без твердой идейной подкладки.

— Ну что же, — оказал мне Виктор, когда мы сидели вдвоем в палатке, — работяги наши вроде ничего. Чувство юмора есть, элементарные понятия о совести тоже. Значит, проживем лето без эксцессов, как думаешь?

После последнего разговора философские обобщения снова почему-то полезли мне в голову. Работяги наши и впрямь ничего. Видимо, люди должны как-то приспосабливаться друг к другу. В маленькой кучке это всегда бывает заметнее, чем в большой. Вот Валька. Черт его знает, что он есть на самом деле. Почему он бросил свой завод и поехал на Север? Почему попросился обязательно в геологическую партию? В сущности-то, нам наплевать на это. Парень работает, как говорят, на совесть, а это главное.

Придет осень, и мы расстанемся с ним, как уже десятки раз расставались с такими же. Если потом встретимся где-либо, то будем рады поздороваться. Говорить же особенно будет не о чем.

Или Лешка. В душе он явно тяготеет кпозе эдакого изящного и утомленного сноба, но он не глуп и, когда понял, что мы не девочки-одноклассницы и поза на нас не действует, решил быть тем, кем он есть в глубине — просто восемнадцатилетним парнем. Большего мы от него и не просим. Все же это временные гастролеры на службе у нашей госпожи геологии.

Чтобы всем нам было удобно, мы регулируем свои взаимоотношения. К чему нам джеклондонское белое безмолвие и глупые распри между яркими индивидуальностями?..

Время летит незаметно и быстро. В поте маршрутов, в тихих чаях у примуса вместо костра, в веселой суматохе охоты. Живем мы дружно. Лешка окрестил в насмешку обоих наших Сергеев «гномами». «Вкалывают, как гномы», — говорит он обычно, глядя, как они вскидывают на широченные плечи рюкзаки и расходятся по своим маршрутам. Кстати, он здорово удивился, узнав, что «гномы» — перворазрядники по вольной борьбе, а Виктор — в прошлом порядочной величины горнолыжная «звезда».