Сергей Устинов - Все кошки смертны, или Неодолимое желание

― Виляет, сволочь. Видать, мало дали. А вообще-то вопросы надо задавать конкретные, чтоб не вело в стороны.

И тут же продемонстрировал:

― Где вещь, которую дала тебе Нинель?

― Мне? ― искренне удивился я. ― У нее с собой вещей совсем не было. Только что на ней. Джинсики, такие синенькие, и свитерок. Но потом она и это…

Хлоп! Широкая, как дверца, ладонь шкафообразного снова оборвала мой словесный поток.

― Она сказала, куда все это упрятала?

― Что, что упрятала? Джинсы или свитерок?

Хлоп!

― Она сказала, где тайник?

― Тайник? ― не понял я. И тут же догадался, о чем они: ― Ах, тайник души! Да вы поймите, мы ни о чем таком… таком возвышенном с ней не разговаривали! Сначала она была немного не в себе, а потом, когда я проснулся, она уже была сверху, и мы…

Хлоп!

― Придется добавить еще, ― пробурчал Мерин, откалывая горлышко следующей ампулы и набирая полный шприц.

Снова заклубилась в стекле перемешанная с наркотиком кровь.

Я с нетерпением и любопытством ждал нового прилива света, любви и радости. Жидкость отчетливо пошла растекаться по жилам, раскаляя их шипящей вольтовой дугой. Свет в глазах стал таким ярким, что превратился в тьму.

А больше ничего не помню.

Светало. Или смеркалось.

Знобило. И очень сильно тошнило.

Болело все тело до единой клеточки. Особенно плохо было с головой: в ней засели тысячи иголок, и черепушку кололо сразу со всех сторон, как затекшую ногу.

Отсидел мозги, мать твою, подумалось уныло.

Разлепил наконец глаза и обнаружил, что сижу за рулем своей машины, стоящей в узком проходе между стенкой бойлерной и мусорными баками. Неподалеку виднелся угол моего же дома.

Как здесь оказался, не знаю.

Думать на эту тему не хотелось.

Думать не хотелось вообще: любая мысль усиливала тошноту.

Долго шарил в поисках ручки, открывающей дверцу. Нашел и еле выбрался наружу, где меня тут же вывернуло наизнанку. Легче не стало.

Вернулся обратно, сел за руль, попытался завести двигатель, но понял, что не в силах буду повернуть баранку. Да и зачем?

Куда ехать?

Куда ехать, когда надо идти. Просто пойти спуститься в подвал. Там я знаю один тупичок, темный и сырой. А в нем ржавая труба под потолком.

Найти где-нибудь веревку.

И удавиться.

Жаль, не дойду. Нет сил.

С этой оптимистической мыслью я снова отрубился. А когда опять пришел в себя, часы на приборной панели показывали половину двенадцатого. И судя по солнцу, это был белый день.

Увидев меня входящим (точнее, вползающим) в дверь нашего офиса, Прокопчик отвалил челюсть бульдозерным ковшом и так страшно закатил глаза, что показалось, сейчас он грохнется в обморок. Хотя грохаться ему было особо некуда: он довольно прочно сидел в кресле ― в моем кресле за моим письменным столом. Но еще более удивительным было другое: на обычном месте Прокопчика теперь сидел совсем уж неожиданный персонаж в лице (надо отметить, лице довольно кислом) Малого-Малая. Перед каждым из них стояла полная окурков пепельница, а воздух в комнате от табачного дыма был сизый, как солдатское исподнее.

― Извините, ― пробормотал я, обессиленно опускаясь на краешек стула. ― Я не вовремя, у вас совещание. Зайти попозже?

Но мой помощник, с грохотом вскочив из-за стола, бросился ко мне с такой радостной прытью, что я теперь испугался, не сломает ли он снова какую-нибудь конечность. Но в следующее мгновение пришлось думать уже о собственных костях, потому что Прокопчик принялся сжимать меня в объятиях с силой, явно не рассчитанной на мое ослабленное состояние.

Я чуть было в очередной раз не отключился. Можно предположить, это как-то на мне отразилось, потому что они с Малаем буквально подхватили меня на руки и перетащили на диванчик в соседнюю комнату. Обретя горизонтальное положение, я почувствовал себя немного легче. Настолько, что даже потребовал доложить обстановку.

― А ведь мы тебя, Стасик, считай, похоронили, — элегически начал Прокопчик.

― Трудно было не заметить, ― пролепетал я в ответ на этот былинный зачин, кинув косой взгляд на Малого-Малая. Язык еле ворочался во рту, но я сознавал, что надо побыстрее дать понять, что хозяин вернулся. ― Уже и новое штатное расписание есть?

― Да ты что! ― возмущенно замахал он на меня руками. ― Да ты знаешь, что если б не Малай… Это ведь он подоспел… на мотоцикле. Мы тут с ним… все… все…

― Все глаза выплакали, ― подсказал я.

― Да нет, все варианты перебрали!