Сергей Устинов - Все кошки смертны, или Неодолимое желание

Мне оставалось всего ничего, чтобы подойти вплотную, и можно было бы уже рукой коснуться белеющего в полутьме мощного оковалка плеча. Как зачарованный, я вытянул вперед осторожные пальцы, и тут за моей спиной что-то грохнуло. Да так, что мои напряженные нервы не выдержали, я отдернул руку и отпрянул назад, испуганно озираясь. Прошли долгие томительные мгновения, прежде чем до моего замершего, как суслик посреди жнивья, мозга дошло, что это всего лишь хлопнула от сквозняка балконная дверь.

Но перевести дух я не успел: лежащее в двух шагах от меня безжизненное тело неожиданно издало какой-то невероятный звук, похожий на предсмертный рык раненого животного. Ноги мои едва не подкосились. Не справившись с собой, я наверняка рванул бы из квартиры вон, но немедленно вслед за этим рыком меня накрыла с головой волна коньячно-водочного перегара: стрингер Вантуз банально рыгал с перепою.

Закряхтели пружины ― это тело попыталось повернуться на бок, но неудачно: сил для смещения центра тяжести в нужном направлении не хватало.

Я кашлянул, надеясь привлечь к себе внимание, и мои надежды оправдались.

― Пиво принесла? ― не открывая прочно сомкнутых вежд, с сиплым клекотом поинтересовался Вантуз.

Вопрос явно адресовался не мне, но молчать было глупо, и я ответил:

― Нет.

― Почему? ― требовательно переспросило оно.

На это отвечать совсем уж было нечего.

Я подошел к окну и отдернул шторы. Все в комнате сразу потеряло налет драматической таинственности. Стол в объедках, пол в окурках. На подоконнике, на компьютере с принтером, на книгах и журналах лежал толстый слой пыли. Не хватало только принца, чтобы прервать столетний сон прекрасной принцессы. Хотя здесь нужнее был бы нарколог, чтобы прервать многодневный запой.

― Пи-ива-а! ― прокричал Вантуз, как кричат на пожаре: «Вод-ы-ы!»

Я всмотрелся в его серое, покрытое мелкими каплями пота лицо с обострившимися чертами и понял, что без пива тут и впрямь не обойтись. Если только в мои планы не входит развязать Вантузу язык с помощью столь изощренной пытки.

― Сейчас, ― сказал я. ― Держись. Три минуты продержишься?

Подъезжая к дому, я возле трамвайной остановки видел «стекляшку» с напитками.

― Гони! ― прерывисто выдохнул в ответ Вантуз. — Гони! Гони!

Когда, ободряюще громыхая бутылками «Балтики», я снова появился в квартире, он лежал все в той же позе, и только мелкий-мелкий озноб, сотрясающий тахту, выдавал в нем признаки жизни. Поставив пиво на пол рядом с ним, я стал оглядываться вокруг в поисках открывалки. Но Вантуз не глядя, исключительно на слух, протянул руку и цепко ухватил ближайшую бутылку за горлышко.

И не успел я удивиться тому, как он собирается с ней управиться, Вантуз зубами сорвал крышку и опрокинул в себя первую порцию. Потом процедура с небольшими перерывами повторялась еще дважды, после чего окончание серии ознаменовалось новым, но уже гораздо более умиротворенным рыком.

Только тут Вантуз позволил себе взглянуть на белый свет. Сперва он приоткрыл один глаз. Тяжелый, налитый свежим пивом зрак обозрел пространство и споткнулся на мне.

― А где эта… такая?.. ― с испугом вглядевшись в меня, почему-то низким шепотом поинтересовался стрингер.

― Какая? ― уточнил я, оглядываясь. ― Тут больше никого.

― О-о! ― в отчаянии простонал он.

И вдруг, сунув руку под одеяло, принялся судорожно шарить где-то в области собственного паха. Искомое никак не нашаривалось, потому что лицо Вантуза исказил уже не просто испуг, а натуральный ужас.

― Где?! Где?! ― бормотал он, вибрируя всем телом.

Но наконец пальцы его что-то нащупали. Черты

лица разгладились, из груди вырвался облегченный вздох. Выпростав из-под одеяла руку, Вантуз несколько мгновений рассматривал свою добычу, а потом облегченно отбросил ее в угол, где использованный контрацептив, чавкнув сырой лягушкой, шлепнулся на паркет.

После этого он неожиданно легко перевел свой грузный круп в положение, которое с некоторой натяжкой можно было признать вертикальным, и сел на кровати. Почесал заросший черными волосами огромный, как рюкзак туриста, живот и виновато спросил:

― Как же это мы с тобой, дружок, а? Оскоромились?

Я остро почувствовал, что сейчас может возникнуть довольно сложная для дальнейшего разрешения коллизия, и решил немедленно объясниться, сообщив:

― Я, собственно, только что подъехал.

Давненько мне не приходилось видеть такого искреннего облегчения, которое продемонстрировало лицо Вантуза.