Игорь Малышев - Подменыши

Пулемёты заливали домики потоками свинца, не давая повстанцам высунуть носа. Руги три раза пытался поднять своих людей в атаку и оба раза наступление проваливалось. Плотность огня была невыносимой. Потеряв в этих трёх попытках ещё около сорока человек, повстанцы поняли, что дела их плохи. И это даже при том, что с армейским руководством Дого была достигнута договорённость, что армия не будет вмешиваться. Вооружённые силы проводили большие учения на севере страны и радиосвязь с ними была затруднена. Повстанцы могли не беспокоиться за свои тылы, но задача от этого легче не стала.

Сатир сидел возле окна, мрачно качал на коленях автомат и слушал как бьют по стенам пулемётные очереди. Рядом рослый негр в армейской кепке, сдвинутой козырьком назад, спокойно и деловито зарядил гранатомёт. Сидя на корточках, положил его на плечо, поводил головой, устраивая оружие поудобнее, потом резко выпрямился и выстрелил в сторону дворца. Граната ещё не успела сорваться с места, а под глазом бойца уже кровавилась уродливая дырка, словно прогрызенная в одно мгновение большим молниеносным червём. Стена здания на уровне второго этажа окуталась пыльным облаком. В чудовищном грохоте, корёжившим воздух, Сатир услышал, как негр всхлипнул и осел на бетонный пол. Бессильно и жалобно звякнул о бетон пола пустой гранатомёт. Сатира передёрнуло. Он бросился помочь упавшему, но увидев на его затылке дыру величиной с детский кулак, отошел в сторону. Негр ещё с минуту сучил ногами, лёжа на спине, ботинки его задевали лежащий рядом автомат и тот противно скрежетал по полу. Потом глаза бойца остекленели и замерли. Где-то неподалёку через равные промежутки времени громко и высоко вскрикивал раненый. От поднятой пыли было трудно дышать. Кисло пахло порохом.

Гвардейцы, расположившиеся на крыше дворца, забрасывали повстанцев гранатами из подствольных гранатомётов. Большая часть гранат не причиняла никакого вреда, но те, что попадали в окна, выбивали всех, находящихся поблизости. Лазарет быстро пополнялся. Положение ухудшалось с каждой минутой.

Белка и её помощник не успевали делать перевязки. Отовсюду слышались непрекращающиеся стоны, непонятная речь, в каждом звуке которой сквозили боль и страх смерти. Со всех сторон на неё умоляюще глядели глаза раненых. Белка металась от одного бойца к другому, вводя обезболивающее, наспех накладывая жгуты и повязки. Одежда её напиталась кровью и, подсыхая, походила на наждачную бумагу. Иногда она неосторожно поворачивала какого-нибудь тяжело раненого и он кричал так, что она сама готова была забиться в судорогах от боли. Чужие страдания, рухнули на неё невыносимой тяжестью. Потоки чужой боли стегали, как электрические разряды. От запаха крови и нечистот к горлу подкатывала тошнота, голова кружилась, хотелось потерять сознание. В глазах рябило от застывающих кровяных сгустков, костяных крошек в открытых переломах, похожих на кокосовую стружку или выбитые зубы. Белка никогда бы не подумала, что можно по своей воле упасть в обморок, но сейчас чувствовала, что стоит ей на секунду расслабиться и она рухнет меж ранеными.

— Сейчас, сейчас, мальчики, — как в бреду повторяла она, переходя от одного к другому. — Потерпите, мои хорошие. Надо терпеть, вы сильные, вы солдаты. Потерпите, мальчики…

Эльф, с трудом ступая подрагивающими ногами, отправился на поиски Сатира. Нашёл его беседующим с Йоном и Ассаи Руги.

— Мне кажется, я знаю, что нужно делать, — сказал Эльф, дрожащим от волнения голосом. Получив согласие, начал рассказ. Чем больше он говорил, чем больше вживался в изложение плана, тем спокойнее становился, словно переплавлял страх в уверенность.

План состоял в следующем. Повстанцы, швыряют в сторону дворца дымовые гранаты, ставя своей целью поднять создать как можно более непроницаемую завесу. Это на время ослепит пулемётчиков и огонь станет не таким плотным. Потом в одном месте собираются все гранатомётчики, какие есть и под прикрытием дымовой завесы стреляют по дворцу, стараясь бить в одну точку. В итоге несколько решёток на окнах будут взорваны, а если повезёт, даже обрушится часть стены, куда должна ринуться группа наиболее подготовленных бойцов и постараться закрепиться во дворце. Остальные тем временем будут усиленно обстреливать огневые точки противника, и, если дело пойдёт успешно, последуют за штурмовой группой. Перебьют, конечно, многих, но другого выхода нет. Под таким сумасшедшим огнём ничего другого всё равно предпринять было нельзя.