Игорь Малышев - Рассказы

— Молодец, мелкий, не запищал, нюни не распустил, — с благодарностью подумал он о Лео и тут же забыл о случившемся. Правда, его немного удивило то, что оба их падения прошли в полной тишине, тогда как грохот должен был получиться изрядный. Впрочем, он был не очень сообразительным подростком и удовольствовался тем, что все так хорошо сошло ему с рук. За кулисами также никто не обратил внимания на свободный полет Лео.

Мария Руденсия не вышла вместе со всеми. Было решено, что она появится только для исполнения своей роли. Она стояла за кулисами, наблюдая происходящее, переживая, что она такая плохая актриса и не может проникнуться обстановкой. Она не видела полета Лео, для этого она была слишком погружена в себя, но какая-то часть ее все же отследила случившееся.

— И создал Бог твердь и отделил воду, которая под твердью от воды, которая над твердью. И стало так. И назвал Бог твердь небом.

Кроме подмастерьев кузнеца, над сценой сидели еще ученик сапожника и столяра. Пока одни готовились устроить очередной «полет» ангелов, другие на веревках подняли голубое полотнище, изображающее небо. Сразу стало светлее, будто еще ламп зажгли. Ангелы поплыли, несомые веревками и сильными руками людей. Мария Руденсия смотрела на их удивленные от сотворенного лица, задумавшись о чем-то своем и вдруг заметила, что над сценой парят не четыре, а пять белых фигур. «Странно», — подумала она, решила что показалось и присмотрелась повнимательнее. Нет, ангелов было действительно пять. «Этого не может быть», — прошептала она. Каждый из подмастерьев не мог нести больше двух детей разом, а ученики сапожника и столяра, которые тоже были наверху, вряд ли подняли бы хоть одного, поскольку сами были еще малы. Остальные нелетающие стояли рядом с ней разинув рты. Она оглянулась на падре, но тот читал и не обращал внимание на сцену. А там началось форменное баловство, летящие полюбовались-полюбовались и стали дурачиться: хватали девчонок за косы, толкались и почти в голос хохотали, изо всех сил стараясь сдержаться. И хотя руки и ноги мельтешили в полном беспорядке, Мария поняла, что их уже даже не пятеро, а шестеро или, что просто невероятно — семеро. Кто были эти новоприбывшие? Кто их держит? На каких веревках? Девочка понаблюдала за происходящим и обнаружила, что у некоторых и веревок-то никаких нет, только крылышки помахивают, и все. И лица у всех вроде знакомые, а вроде и не видала таких никогда. Она подумала, не испугаться ли ей, но потом отчего-то решила, что не стоит и вдруг сама развеселилась. «Надо же, как здорово, летают и не падают! И безо всяких тебе веревок!» Она прямо задрожала от волнения, так ей самой захотелось попробовать. Она стояла, неслышно хлопая в ладоши и броненосцем подпрыгивая на месте, когда на ангелов на сцене пролился дождь. Настоящий дождь из двух садовых леек, что держали ученики сапожника и столяра. Вот тут летающие дети не выдержали и все заполнилось писком, хохотом и криками. Они толкались так, что летали на своих веревках и без них по всей сцене и даже вылетали за кулисы. С них во все стороны летели капли воды, в воздухе запахло прохладой и свежестью, какая бывает после сильной грозы.

— Вот здорово! — тихонько верещали дети вокруг Марии. — Повезло же некоторым!

На сцене долго еще возились и радовались, пока падре не произнес:

— И увидел Бог, что это хорошо. И сказал Бог, да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя по роду и подобию её, и древо плодовитое…

Это был сигнал, что мокрым ангелам пора улетать, дабы освободить место для других, которые должны были вынести растения. Мария еще загодя взяла себе веточку акации. Забыла про шипы и больно укололась. «Да что ж это за несчастье такое, — возмущенно подумала она, — то я рукав себе об эту акацию разорву, то палец уколю. Прямо наказание какое-то!» Она оглядела раненый мизинец — на нем медленно выступала темная капелька крови. Тогда рассердившись на акацию еще пуще, она стала обрывать шипы. «Вот тебе! Вот тебе!», — мстительно приговаривала она и обрывала, пока на стебле не остались и следа колючек. Потом глянула на сцену, увидела пятерых летающих детей и забыла обо всем на свете.

Ангелы ворвались за кулисы шумные и мокрые. Они брызгались, галдели, как стая скворцов, трясли рукавами и головами, отчего и те, кто был под «дождем», и кто был, скоро стали одинаково мокрыми, как стайка головастиков. Мария попробовала повнимательнее вглядеться в лица пришедших, но все вдруг стали какие-то неузнаваемые и одновременно знакомые. Наверное от пролившейся на них воды.