Герман Садулаев - Я - чеченец

И матери я не был нужен, она бросила меня на дедушку с бабушкой, а сама уехала в Туркмению и там вышла замуж. А потом стала забирать на 9 месяцев, но зачем? Хотела, чтобы у нас была семья? Какая семья, я ненавижу вас, и тебя, и мать, и ее мужа.

Если и была у меня семья, то только дедушка с бабушкой, они меня любили, особенно дед. О, если бы он был моим отцом! Если мне было суждено родиться из проклятой утробы своей матери, то уж лучше бы он, дед, выебал мою мать, свою дочь. Тогда бы у меня был настоящий отец. Но он не выебал, а выебал ты, подонок, и у меня нет отца, был только дед. Когда дед умер, у меня никого не осталось.

А эта тварь забрала меня в свой Безмеин, чтобы у нас была семья. Лучше бы она сдохла, вместе со своим бескостным мужем, а не дедушка.

Кем была для тебя моя мать, отец? Просто русской сучкой, блядью, проституткой? Ведь ты чеченец, ты, наверное, был горд этим, был, потому что я надеюсь, что тебя убили, вас убивали, всех, и так было надо. Русские женщины — проститутки для вас. Она была дурой, молодой учительницей, приехавшей по распределению в шалинскую школу. А ты говорил ей красивые слова, вы умеете красиво говорить, шакалы. Потом выебал и пнул ногой под жопу, а еще рассказал своим друзьям, чеченцам, и вы забавлялись этой историей, как ты, джигит, соблазнил русскую сучку.

Где же твоя честь, отец? Вы, чеченцы, гордитесь своей честью, своими обычаями, уважением к женщинам. Вы не позволяете себе даже прикоснуться к руке девушки, если не намерены взять ее в жены. На свиданиях вы целомудренно стоите в нескольких метрах друг от друга, так, что едва можно слышать голос. Любую девушку вы зовете «красавицей», любую женщину «матерью», а если разводитесь — то забираете своих детей, не оставляете их женщине. Но это только среди своих. Русские для вас вне закона, с ними можно делать все, что захочешь, обманывать, убивать, ебать. Таков ваш обычай. Вы лицемеры и подлецы.

И я ненавижу тебя, я ненавижу себя, за то, что во мне течет твоя кровь и кровь твоего народа, будьте вы прокляты!

Мы были одним целым, подходили друг другу во всем, мы понимали друг друга. Значит ли это, что мы никогда не ссорились? Нет, мы ссорились. Однажды даже случилась война.

Начиналось с мелочи. Я не помню, с какой. В чем-то не сошлись, о чем-то поспорили, стали говорить друг другу обидные слова. И когда злость уже кипела, переливала через край и у нас, мальчишек, не хватало желчи, мы вспомнили то, что слышали от взрослых. У взрослых больше яда, больше ненависти и отвращения — и мы позаимствовали все это у них.

Динька, состроив гримасу презрения, сказал: «Закрой свой рот, ты, вонючий чучмек, чурка!»

Гнев начал подниматься во мне, откуда-то снизу живота, но «месть — это блюдо, которое надо подавать холодным». У меня было оружие для контрудара. Поэтому, подбоченившись и сплюнув наземь сквозь зубы, я криво усмехнулся и спросил: «Значит, я чурка? А ты тогда кто?»

«Я русский!» — ответил Динька.

Я выдержал небольшую паузу, предвкушая удачный удар, понимая, как больно я сделаю Диньке. И сказал: «Ты хоть знаешь, кто был твой настоящий папа? Твой папа был чеченец, значит, и ты чеченец. У меня тоже мама русская, а папа чеченец. Но мой папа любит меня и мою маму, а твой отец обрюхатил твою мамашу и бросил, а ты ему не нужен! Ты выблядок, вот ты кто!»

Моя мать никогда не рассказывала мне об отце. Я узнал о том, кем он был, от Зелика, во время ссоры. Это было обидно, но я сразу понял — то, что он говорит, правда. И от того мне было еще обиднее и больнее. Я до крови закусил губу и еле сдержался, чтобы не расплакаться. Потом топнул ногой и сказал Зелику: «Не приходи сюда играть! Мы больше не дружим с тобой!! Война!!!»

«Война!!!» — повторил Зелик и тоже топнул ногой. Мы развернулись друг к другу спинами и пошли прочь, каждый в свою сторону, я — к беседке перед домом, Зелик — к выходу в железных воротах.

В беседке я немного поплакал. Потом пошел домой, молча поужинал и сел смотреть телевизор. Когда мама отправила меня спать, я ушел в свою комнату, но долго не мог заснуть. Сначала я думал об отце. Потом стал гнать эти мысли прочь; я решил действовать.

Утром, после завтрака, когда все дети ПП-2 вышли играть во двор, я объявил чрезвычайное собрание. «А где Зелик?» — спросили меня. Я ответил, что Зелик оказался гадом и предателем, он за чурок, которые живут за стеной, поэтому мы поссорились, и я объявил войну Зелику и всем его чуркам. Дети встретили известие о войне с восторгом. Видимо, они думали, что это еще одна, новая и интересная игра. Ведь мы с Зеликом всегда придумывали игры.