Игорь Бойков - Жизнь, прожитая не зря

— Что, не ожидал, гад? — зло буркнул лейтенант.

Со стороны вокзала раздались возбуждённые крики, громкий, быстро приближающийся топот.

Лейтенант сунул пистолет в карман бушлата, вскочил в вагон, пробежал мимо перепуганного проводника и остановился только тогда, когда одним духом промчался через полсостава. Осмотрелся, прислушался. Поезд уже набирал ход — он отправился точно по расписанию. На станции не сразу поняли, что именно произошло. Алексея не видели, а раненый, истекающий кровью бандит, конечно, не мог им ничего объяснить.

Отерев рукавом пот со лба, Скворцов быстро пошёл через вагоны в конец состава. Чувствуя ещё жившее в его руке ощущение резкого удара ножом и короткого, упругого сопротивления человеческой плоти, вспоминая искажённое дикой гримасой лицо врага, он усмехался ошарашено, ошалело. С удивлением заметил, что держит в левой руке даже пакет с бутылкой и консервами, который он, вытаскивая нож, поставил на асфальт, а потом, машинально подобрал.

Едва только он добрался до своего вагона, как его сразу же кольнуло недоброе предчувствие. Большинство дверей в купе были здесь распахнуты настежь, и люди бестолково толпились в тамбуре, озираясь по сторонам растерянно и жалко. Слышались надрывные женские рыдания.

Алексей быстро вошёл в своё купе, щёлкнул выключателем — лампа вспыхнула тускло, едва-едва. И выругался громко, матерно.

Под ногами было скользко, противно — кровь смешалась с мочой, и подошвы его ботинок вязли в этой жиже. По всему столику была разбросана скудная еда, а на полу, прямо в луже валялся его пакет.

С нижней койки раздался хриплый стон, и лейтенант различил в полутьме лежащего ничком Сергея. Больше никого не было.

Его попутчик вдруг приподнялся на локте и, поддерживая рукой разбитую голову, слабым, сбивающимся голосом произнёс:

— Живой. А нас ограбили. Ты ушёл, и мы дверь…не закрыли. Думали, ты скоро вернёшься.

Сразу поняв, что произошло, лейтенант крепко выругался.

— Б..! И чего я вас не послушал!?

Он бормотал ещё что-то, но оправдания — глупые и лишние теперь — клокотали где-то внутри, вырываясь наружу лишь пустыми нелепыми словами.

Алексей замолчал и стоял так посреди залитого кровью купе, бестолково переминаясь с ноги на ногу.

— Ахмеда высадили. Увели куда-то. Вроде, в комендатуру. Меня вот оставили — я идти не мог. Забрали все деньги и вещи. Твои, вроде, тоже. Пистолетами по головам долбили, — тяжело дыша, говорил Сергей.

Лейтенант принёс горячей воды, выпросил у проводника йод и бинты, промыл раны Сергея и перевязал. Голова была рассечена в нескольких местах, но самой опасной казалась глубокая, сочащаяся сукровицей, вмятина в темени.

— Ты погоди, всё нормально будет, Серёга, — бормотал лейтенант. — Я сейчас, я мигом. Вот так.

Сергей стонал, когда офицер обрабатывал йодом голову.

— Терпи, терпи. Кости, слава богу, целы, — подбадривал он, хоть совсем и не был в этом уверен. — У меня, блин, и хуже бывало. Знаешь, моложе был — дрался часто. И дома у себя, и потом в училище. Там знаешь, у нас какие «махачи» бывали — с кастетами, с цепями, с арматурой.

Потом он тщательно вымыл пол в купе. Ещё раз сокрушённо покачал головой, выслушав подробный рассказ чуть оклемавшегося Сергея, громко изругал себя, пообещал доехать с ним до Москвы и там собственноручно дотащить его до больницы и только потом уже отправляться по своим служебным делам в Тулу.

— А ты-то как, покурил? — грустно улыбнувшись, спросил Сергей. — У тебя-то нормально всё?

— Покурил. Нормально, — буркнул Скворцов, отведя взгляд в сторону.

И ничего рассказывать не стал.

За окнами простиралась всё та же степь. Поезд продолжал свой путь через «свободную Ичкерию». Временами мрак озарялся пламенем костров, горевших вдоль железной дороги. В их багровом отблеске были видны десятки людей с баулами, тачками, велосипедами, мотоциклами, прицепами и даже грузовиками. Они ждали прохода товарных составов, чтобы остановить их и выпотрошить дочиста.

В Наурской Алексей сам запер дверь и сидел, готовый ко всему, держа снятый с предохранителя пистолет наготове. Загодя, зайдя в туалет, он вытащил обойму, тщательно её осмотрел, убедившись, что все патроны на месте и, вставляя обратно, удовлетворённо клацнул затвором.

— Ладно, с-суки. Суньтесь только, — скрипнул зубами он.

Никто не сунулся. В Наурской стояли спокойно.

В дороге выяснилось, что в Гудермесе чеченцы ограбили полпоезда. Пожилую русскую тётку, не желавшую снимать золотую цепочку и обручальное кольцо, со злым и весёлым гоготом расстреляли из автомата. Двоих молодых парней сняли с поезда под предлогом установления личностей в комендатуре и проверки на причастность к «российским спецслужбам». Впрочем, до комендатуры их так и не довели..