Януш Вишневский: Неодолимое желание близости

Или эволюция ни при чем, и он просто воспроизводит модель своей семьи и поведение отца? Но если так, почему точно так же думает пятидесятичетырехлетний Бертольд, который, как и он, по неведению ввязался в этот бессмысленный эксперимент с двухмесячным отпуском для отцов?

А ведь у Бертольда совсем другая семейная модель. «Такое могли придумать только мстительные женщины, импотенты или бездетные члены правительства», — говорит Бертольд, ссылаясь на опыт своего отца. Тот получил богатое наследство — десятка полтора каменных зданий в Берлине и Франкфурте, и ему не к чему было работать. И все же воспитывать ребенка он предоставил жене. «Выдержать такое, не утратив душевного равновесия, сохранив достоинство и не сойдя с ума, способна только женщина», — утверждал отец Бертольда, который явно знал, что говорил, так как произвел на свет восьмерых детей.

Вот и теперь свою жену он, как подчеркивает каждый раз, «уважает, обожает и со всей ответственностью и без опозданий финансирует». Когда-то Бертольд относился к этому патетическому утверждению, которое отец каждый год повторял за рождественским ужином, как к вызывающей оскомину байке нахального самца. Но последние шестьдесят дней радикально изменили его взгляды, и теперь он полностью с отцом согласен.

А может, у мужчин, по пока еще не выясненным наукой причинам, существует более важное предназначение, чем забота о детях? Ведь этого никто не замечает и не ценит — конечно, кроме самого ребенка, который, если родительские обязанности не выполнены в срок, требует своего, вопя во все горло. Какой в конечном итоге смысл подмывать, вытирать и припудривать покрасневшую попку Марлены, если бы не ее благодарный взгляд?

Через две недели он вернется на работу. И почти уверен, что его жена и Марлена ждут этот день с таким же нетерпением, как и он сам.

Правда, порой ему кажется, что, скорее всего, он не станет сидеть на скамейке в парке, а в обеденный перерыв поедет домой. Обнимет дочку, разбросает по полу кубики, а когда они вместе соберут их и малышка со счастливой улыбкой сожмет крошечной ручонкой его палец, он шепнет ей на ушко, как сильно ее любит…

Первый фургончик с мебелью уехал без него. Он сказал, что останется, чтобы подготовить и спустить вниз оставшиеся вещи. Он солгал. Он вовсе не собирался ничего подготавливать. Ему просто хотелось побыть одному. Вернуться в эту комнату, наполненную прошлым, посидеть в тишине на полу и попытаться смириться…

Его дочери Иоанне двадцать пять. Она умная, рассудительная и такая же красивая, как ее мать. Она влюбилась. Нашла мужчину своей мечты. И счастлива. Ему не надо ничего говорить. Он сам это видит. И слышит. Давно он не слышал по телефону такой радости в ее голосе.

Его дочери хочется все время быть вместе с любимым. Они нашли себе жилье недалеко от Франкфурта.

До недавнего времени она там только «бывала», а теперь хочет туда переехать, чтобы жить у него со своей пижамой, книгами, платьями в шкафу, косметикой в общей ванной, с общим адресом и номером телефона.

Она хочет наполнить его жилье своими вещами. Поэтому уезжает из родного дома и готова считать своим другой дом. Она позвонила ему в офис в воскресенье и спросила, найдется ли у него время помочь им «вынести барахло».

Вначале они с ее парнем вынесли диван и письменный стол, затем — стопки книг и коробки, а теперь он вернулся за остатками «барахла», и ему стало грустно.

Так не должно быть. Его дочь начинает новый этап жизни, и он должен радоваться, потому что этому рада она. Ведь то, что происходит, в порядке вещей. Он когда-то тоже покинул отчий дом.

Но то было совсем другое! Черт, все это его совершенно не радует! Какой-то чужой мужчина увозит его Иоанну. Да к тому же немец! А он ему в этом помогает.

Он подошел к холодильнику, нашел бутылку виски и лед в морозилке. Наполнил стакан до краев. Со стаканом в руке подошел к шкафу в комнате Иоанны, чтобы подготовить «следующую партию». Маленькая пыльная картонная коробка на верхней полке. Он открыл ее. Миниатюрные белые кожаные ботиночки, которые стюардесса авиакомпании LOT [3] Польская авиакомпания. по его настойчивой просьбе согласилась переправить из Нью-Йорка в Варшаву его жене.

Тогда, получив аспирантскую стипендию, он жил в Нью-Йорке. Подарок на Рождество для маленькой Иоанны, в восемьдесят третьем году… Он уехал в Америку в октябре и за год получил кандидатскую степень, но ни разу не видел и не обнял дочку. Он не слышал, как она смеется, как сказала первое слово, не был рядом, когда она делала первые шаги. Если бы можно было вернуться в прошлое, он тогда никуда бы не уехал.