Дитер Форте - Книга узоров

Именно добряк Герман осчастливил Густава большим пакетом акций, составлявшим девяносто процентов всех акций некоей несуществующей фабрики. Оставшиеся десять процентов закрепил за собой сам добряк Герман, который обнаружил эти акции во время своих многочисленных «турне» благодаря рассказу одной пожилой дамы, пожелавшей освободить наконец для пользования принадлежащее ей подвальное помещение. Густав представлял себе пакет акций как некий небольшой пакетик, который добряк Герман в один прекрасный день принесет ему в своей черной почтальонской сумке, а вместо этого к дому подъехал грузовой фургон и выгрузил ко входным дверям в квартиру Густава гору бумаг с золотой окантовкой, два метра в высоту и два метра в ширину, а Густав под удивленные взгляды всей улицы перенес все это в подвал. Так пакет акций компании «Райнише Индустри АГ» перекочевал из одного подвала в другой. Несуществующая фабрика была задумана как фирма мирового масштаба. Дело в том, что один бельгийский инженер и один швейцарский банкир, опираясь на заявленный патент некоего английского изобретателя, основали акционерное общество для производства товара, который давно уже по дешевым ценам продавался на всех прилавках. Когда они это обнаружили, акции были уже напечатаны, они так и остались лежать в типографии, а типография со временем продала их в пункт сбора макулатуры, где решили, что такие красивые документы могут пригодиться и на что-то лучшее. Вот так акции путешествовали из одного подвала в другой, пока наконец не приземлились в подвале у Густава. Добряк Герман любил рассматривать эту гору бумаг, и тисненные золотом буковки золотили его мечты, до образа жизни добропорядочного бюргера было рукой подать, он благоговейно поглаживал красивые акции, которые обещали столь много, и воображал, как купоны превращаются в деньги. По вечерам, со скрипкой в руках, он подходил к столикам, где сидели бизнесмены, с новыми интересными предложениями относительно быстрого получения прибыли и рекомендовал Густава как непризнанного гения.

И теперь к Густаву все чаще стали наведываться оборотистые господа с недоверчивыми лицами и бегающими глазками, которые немногословно намекали, что их на мякине не проведешь. Если этих господ удивляло странное местоположение главного офиса фирмы, Густав отвечал: «Свое состояние, господа, я намереваюсь тратить на Кенигсаллее, а здесь, господа, я намереваюсь его зарабатывать. Изобретатель должен жить в непосредственной близости к фабрикам, там, где его идеи рождаются и где они могут быть быстро воплощены». После этих успокоительных разъяснений Густав препровождал господ в свой подвал, где, заманчиво поблескивая, высились горы отпечатанных золотыми буквами акций, притягивая жадные взгляды предпринимателей, Густав же подстегивал их вожделение, с особым значением кладя руку поверх горы бумажного золота и говоря при этом: «Это – мой персональный золотой запас, господа, надежный, как английский банк», потом брал в руки одну из акций, подносил бумагу поближе к тусклому свету подвальной лампочки, прикрывая большим пальцем дату выпуска, и добавлял: «Когда инфляция будет позади, я отправлюсь с ними на биржу. Но обменивать их сейчас на обесцененные бумажные деньги, нет, господа, спасибо, я уж подожду, у меня есть кредиты».

Из закутка в подвале, который Густав называл винным погребом, он доставал собственноручно наполненную им накануне бутылку выдержанной мадеры, потому что эту мадеру он изготовлял сам и тут ему равных не было. Позади кухонной плиты всегда стояла большая оплетенная бутыль, прикрытая тряпицей, к ней были подведены стеклянные трубочки, в которых непрерывно что-то булькало. Ежедневно Густав пробовал на вкус эту бродящую жидкость, настоянную на смеси шиповника, каких-то плодов, трав и сахара, а когда через несколько недель смесь достигала нужной кондиции, волшебный напиток приобретал нужный цвет и нужную крепость, он наливал его в подлинные бутылки из-под мадеры, запечатывал их сургучом, чтобы потом, во время визитов деловых людей, достать их из закутка со словами: «Храню для особых случаев». И тогда в своей каморке, перед загадочной панорамой Дюссельдорфа, он откупоривал бутылку, наполнял бокалы, цокая языком, с видом знатока рассматривал содержимое своего бокала при свете свечи, удовлетворенно кивал, приглашая гостей также оценить цветовую гамму, приглашал выпить за здоровье: «А вотр санте!» – с лицом, излучающим блаженство, делал первый глоток, опять кивал, господа тоже пили, он тут же подливал им еще и говорил: «Такой мадеры вы и на острове Мадейра не сыщете».