ирина Левитес - Боричев Ток, 10

И с этим никто спорить не стал.

Оказывается, салаты — это вчерашний день. Их уже никто не делает. Последний писк моды — бутерброды. Так сказала тетя Тамара и успела угостить многослойными сооружениями. Почему успела? Потому что все уезжают. Мама с Ниной и Валериком насовсем на Сахалин, а тетя Тамара на Печерск. Она выходит замуж.

Матвей — вдовец, но очень достойная партия. Не зря тетя Тамара так долго выбирала. Причем у нее сразу появилась готовая пятилетняя дочка. Разумеется, ее зовут Ирочка. Тамара ее уже наряжает и воспитывает, не дожидаясь свадьбы. Теперь у Ирочки будут хорошие манеры. Не мешало бы Валерку отправить к тете Тамаре на недельку. Поздно. Раньше надо было думать. Завтра у него день рождения, не до воспитания. А послезавтра вечером они сядут в поезд и поедут сначала в Москву, а оттуда на самолете полетят далеко-далеко. На край света.

Дома бутербродная идея вызвала волнения.

— У нас что, забегаловка на вокзале? — взбунтовалась бабушка Века.

— Ай! Кому нужны твои оливье и селедка в шубе? — отмахнулась мама. — Каменный век!

— Тетя Тамара сказала: теперь везде подают бутерброды, — поддержала прогрессивное направление Нина.

— Что вы слушаете всякие майсы? — не сдавалась Века. — Люди придут, а им сунут в нос хлеб с колбасой.

— На газетке, — пискнула Лена в знак солидарности.

— Я тогда вообще из дому уйду. И делайте что хотите, — пригрозила Века.

— Зачем ссориться, когда дети уезжают, — примирительно сказала бабушка Лиза. — Может, не надо связываться с этой модой?

— Надо! — И мама рассказала свой план. — Никакой колбасы и тем более газеток. Сделаем паштет из куриной печенки, форшмак, вареные яичные желтки, перетертые с маслом и луком, творог с красным перцем и чесноком. Еще можно сыр потереть на мелкой терке и смешать с майонезом. И намажем на тонюсенькие ломтики белого хлеба, а потом украсим помидорами, огурцами и петрушкой. Получится стильно, вот увидите!

— А холодец? — не сдавалась Лена.

— Никаких холодцов!

— Ай, сумасшедший дом, — пробурчала бабушка Века и пошла в кухню. Крутить селедку на форшмак. Заодно поставила варить яйца. Не стала откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. И правильно сделала. На сложные произведения, украшенные затейливыми архитектурными излишествами, ушла куча времени. Мама слишком поздно поняла, что проще было подать паштет, форшмак и прочее в натуральном виде, как всегда. Она не учла, что все это надо было приготовить, а потом намазать на хлеб. Да не как попало, а ровненькой горочкой.

Разногласия вызвало оформление. Мама и Нина настаивали на эстетике. Бабушка Лиза в первую очередь руководствовалась жизненным опытом:

— Форшмак с огурцом и помидором? Это уж чересчур… прогрессивно.

— Ба! Зато как красиво: серый фон оживить яркими мазками. — В Нине проснулся художник, который настойчиво требовал прекрасного.

— А что ты предлагаешь? Без украшений никакого смысла, — сникла мама.

— Вареное яйцо. Вырезать розочки. Вполне безопасно, — подсказала бабушка.

Пришлось варить дополнительные яйца и делать розочки. Уже гости начали приходить, а они втроем резали и мазали, мазали и украшали. Бабушка Века с Леной в знак протеста исчезли еще утром.

Валерик висел в окне и ликующе выкрикивал, как мажордом:

— Дедушка Рафаил с бабушкой Розой!

— Бабушка Мира и дедушка Сема!

— Тетя Соня с дядей Ароном!

— Тетя Мира и Янка!

— Бабушка Сара одна! Без дедушки Яши!

— Тетя Тамара с какой-то девчонкой!

— Тетя Катя!

Посреди комнаты, вытянувшись от оконного проема к двери, ждали столы. Их принесли от соседей. Объявив очередных родственников, Валерик кубарем прокатывался под столами и ждал поздравлений в кухне.

Нина открывала дверь, а бабушка и мама, не прекращая резать-мазать-украшать, приглашали:

— Проходите, пожалуйста. Проходите и садитесь. Мы сейчас. Одну минуточку.

Гости прижимали Валерика к животам и вручали подарки, сопровождая напутствием: «Носи и порви на здоровье!» Именинник стал счастливым обладателем двух пар варежек, полосатого колючего шарфа, свитера с оленями, шапки-ушанки и валенок с галошами. Он уже собирался плакать, но Ирочка Лубан подарила детское домино. Уселись играть на полу в темной комнате. О них спотыкались пришедшие без объявления. Да и необходимость в церемониях отпала, потому что зачем объявлять Фиру, Голду, Лубанов и всех-всех? Они же свои.