Дина Рубина - Завтра как обычно

— Завтра напишу, — твердо сказал я. — Что я — не успею?

— Успеешь, конечно, — сказал Григорий и почему-то хитро рассмеялся. Я хлопнул дверью и пошел по коридору. И слышал, как Григорий все еще смеется в кабинете.

…Наверное, не нужно было идти сегодня к Наде, но я пошел. Одно к одному, день сегодня такой выдался. Я поднялся на четвертый этаж и позвонил в квартиру тридцать восемь. Открыл мне довольно несвежий парень, в мятой голубой майке и таких же мятых брюках. Судя по всему, он был уже прилично «поддатый». «Это не мое дело, — сказал я себе. — Все. Я почти свободен. Я не следователь, я нормальный гражданин. Мне нет дела до того, сколько сомнительных элементов проживает в нашем районе».

— Здравствуйте, позовите, пожалуйста, Надю, — попросил я.

— А ты кто есть? — спросил он.

— Володька! Закрой дверь, сквозит! — крикнул из комнаты мужской голос.

— Надю позовите, пожалуйста.

— А Надька здесь больше не живет, — почему-то злорадно сказал он. — Квартиру получила.

— По какому адресу? — спросил я. — Адрес скажите, пожалуйста!

— Нет адреса, — с удовольствием проговорил он. — Не оставила, ясно? Не хочет с родней знаться, ясно тебе? Вот и дуй отсюда, пока уши торчком. Я повернулся и стал спускаться вниз. «Ладно, — подумал я, — Надю я найду и так. Все остальное — не мое дело». Парень в голубой майке стоял в дверях и с видимым удовольствием смотрел мне вслед.

— Володька, кто там еще? — крикнули из квартиры. — Закрой дверь, сквозит!

— Надькин мужик какой-то… — громко ответил Володька. — Смотреть не на что… А та, голубица, тоже, строила из себя… — и он так же громко сказал о Наде слово, к которому я до сих пор не могу привыкнуть. Это слово гулким веселым эхом покатилось по подъезду. Тогда я повернулся и побежал вверх, к нему. Мне показалось, что я бегу слишком долго, слишком медленно, как во сне, или в воде, а он почему-то так и стоял в дверях и смотрел на меня с любопытством. Может быть, он думал, что я возвращаюсь узнать — не сильно ли сквозит на папашу Булдыка. Во всяком случае, он почему-то не сопротивлялся, когда я схватил его за обе лямки голубой майки, выволок на площадку и стал колотить о лестничные перила. От неожиданности он просто потерял ориентир и только впустую махал руками, ища опоры. Я успел прилично отделать его морду о перила, когда из квартиры выскочил папа Булдык, одной рукой схватил сына за ту же многострадальную майку и впихнул в квартиру, а меня сильно пнул в спину, так что я слетел вниз на целый пролет, и дальше уже мчал на своих двоих, не оглядываясь. Мне было весело. Все-таки здорово я отделал Володьку, хотя, конечно, нельзя забывать, что он был пьян, и значит, это несколько снижает торжество по поводу победы. Я шел домой и думал, почему у меня так нелепо складываются отношения с будущими родственниками… Что Маргаритин отец Толя-рыжий, что эти голубки… Куда я все лезу и что хочу доказать? Что я страстно хочу изменить в этих людях? И почему думаю, что я, именно я, имею право заставить их поступать так, а не иначе? Ведь я всего лишь один из них… Дурак, думал я, ты ж сам себя убеждал, что отныне свободен, что тебе нет дела… Значит, все-таки, не свободен? Значит, есть, черт возьми, дело?

— Все! — сказал я бабе в коридоре. — Завтра напишу рапорт. Вы довольны? Вы счастливы, наконец? Теперь мне все равно. Устраивайте меня. Пристраивайте меня. В метро. В «Торгпиво». В городскую ассоциацию ассенизаторов! В хорошую семью!

— Тихо, — сказала баба. — Деду делают укол. Валентина Дмитриевна прислала к нам очаровательную девочку, Надюшу. Пойди познакомься и веди себя, как человек. Впрочем, разве тебе кто-нибудь понравится! Скажешь — книг мало читала, и на одной ножке плохо вертится… Что ты уставился на меня? Я расстегнул деревянными пальцами пуговицу на рубашке у ворота и сказала бабе:

— Только не вздумай совать ей свои злосчастные деньги. Это моя будущая жена…

Утром меня разбудил телефонный звонок. Я судорожно выхватил из-под подушки ручные часы. Четверть седьмого. Вчера я вернулся поздно, потому что провожал Надю, и мы долго сидели на раскладушке в ее новой совершенно пустой квартире, а под другую раскладушку спрятался Надин сын Митька. Он стеснялся меня и не хотел вылезать. Телефон все звонил, и я снял трубку. И не сразу узнал Сережу Темкина.

— Саша, — сказал он странным голосом, — хорошо, что застал тебя…

— А, привет работникам следственного отдела! — стараясь, чтобы получилось бодро, воскликнул я. — А я вам нынче волк свинье не товарищ, сыскные вы крысы! Копошитесь, братцы, а я вольный орел! Сокол! Ястреб! Беркут!