Борис Гайдук - Третья Мировая Игра

Никакой надежды! Как же так? Надо в Калугу, в Москву, к лучшим врачам! У меня с собой Князев ярлык, я герой игры, я важный тренерский ассистент! Нашей семье теперь льготы положены…

У отца сильный жар, а лицо серое, на впалых щеках неопрятная седая щетина. Неужели конец? Почему? Что за болезнь? А как же наша миссия, тайная человеческая эстафета? Что мне делать с кожаным чемоданчиком, в котором непосвященный ничего без помощи наставника не поймет? Как мне теперь жить?

Отец зашевелился, компресс сполз со лба на сторону.

Я к нему наклонился.

— Папаша… папаша…

Открыл он глаза, а смотрит как будто сквозь меня. Бормочет:

— Все повторяется… все повторяется… Все прежние трагедии пошлым фарсом оборачиваются… мерзавцы… негодяи… снова начали людей убивать… ненавижу…

— Папаша, папаша, это я, Миша! Посмотри на меня!

— Михаил? Вот и хорошо. Вот ты и вернулся… Сейчас мы с тобой баньку истопим… А к речке сейчас не ходи… берег скользкий… паводок сойдет, тогда можно будет…

— Папаша!

— Все человечество одним махом кастрировали… Расплодили нелюдей… Но ничего… мы еще живы, мы еще повоюем. Вон, Мишка мой каким парнем стал… Настоящим… Без всякой пластины… И другие тоже станут… Не век нам этот проклятый мяч гонять…

Бредит. Что делать? Первым делом надо расспросить, что за болезнь и как лечили.

Семен Борисович во дворе на скамейке сидит, выстругивает ножом палочку. Бегу к нему.

— Как же все случилось, Семен Борисыч?

— А вот так и случилось, Мишенька… Почти две недели болезнь длится. Диагноз — крупозное воспаление легких. Ездили в районную поликлинику, отправили на госпитализацию. Лечение не помогло, состояние резко ухудшилось. Вызвали специалиста из Калуги, послали за мной. Калужский врач прописал новое лекарство, через три дня приехал снова. Осмотрел и сказал, что очаг распространился, произошла генерализация воспаления, есть признаки омертвения тканей. Еще сказал, что случай нетипичный и что лекарства не помогают. Записал симптомы, еще через день приехал вдвоем с седым старичком, профессором. Посмотрели вместе еще раз и вынесли окончательный приговор. Разрешили забрать из госпиталя домой. Еще один раз были вчера, уже в Зябликове. Не смогли скрыть удивления, что пациент еще жив.

Все ясно. Последние часы, значит, отцу остались.

Что же, пойду тогда к нему.

А он в сознании. Узнал меня, поманил рукой.

— Мишка…

— Да, папаша.

— Я скоро умру…

— Ты брось это, папаша. Я сейчас с дороги умоюсь, столько всего интересного тебе расскажу. Самовар поставим, соседей на рассказ позовем. А потом, когда поправишься…

Неуловимым движением бровей отец меня прервал.

— Послушай меня. Портфель я переправил в надежное место. Им он не достался. Но они умеют видеть пластину… некоторые из них. Всех, у кого пластина, снова будут убивать. Но у тебя ничего нет, тебе не нужно… Ха, пусть ищут…

Снова бредит? Не похоже.

— Какая пластина, папаша?

— Внутричерепная защитная пластина… Из титана…

Отшатнулся я невольно. Мгновенно вспомнил, что князь мне про титаноголовых людей говорил. Про то, что преступники они. И что Ярыжкин на них охоту ведет. Что же это получается?

— Что же это получается, папаша? Ты титаново… титаноголовый.

Усмехнулся отец, не ответил.

— Миша, для тебя есть письмо. Вроде дневника. Я там для тебя несколько месяцев записи делал. Спрятано в бане на чердаке, возле трубы. Понял меня?

— Понял, папаша.

— Повтори.

— Письмо в бане под трубой…

— Правильно. Я все вкратце, в общих словах написал. Тебе многое там будет не совсем понятно, комментариев требует. Ладно. Боялся не успеть… И так уже не успел. Может быть, другие за меня сделают… Там написано… Только к речке не ходи… сейчас паводок, вода быстрая… не ходи…

Снова заговариваться стал, взгляд затуманился, блуждает бессмысленно.

— Не ходи к речке… Вода…

Не верю. Не верю Ярыжкину, не верю князю. Никому не верю. Не может мой отец преступником быть. Сами они преступники, против главного тренера заговор составили и своей собственной команде вредят.

— Доигрались, дряни?.. Коды доступа к спутникам уничтожили?.. Думаете, так и будут теперь люди ваш паскудный мяч катать… Из поколения в поколение… сотни лет подряд. А-ха-ха!.. Думаете, что спутников вам еще на тысячу лет хватит?.. Но не-ет! Не все будут ваш мяч катать… Скоро, скоро опомнятся люди… Мишка мой вам покажет…

Снова про игру говорит. Что-то важное из того сокровенного, что мне должен был передать. А вышло вон как. Вместо того, чтобы тайное знание сполна получить, обрывки отцовского бреда слушаю. И зачем я вообще в игру пошел? Почему он меня не остановил? Почему не открылся в тот же вечер? Не хотел спешить? Побоялся косых взглядов соседей за то, что отговорил сына в трудный момент защищать цвета отечества?