Эрик Сигал - Исцеляющая любовь

— Но в посольстве-то ты их зарегистрируешь? — уточнил один.

— Ну конечно, — подтвердил Хэнк. — Это же не обязывает меня их увозить?

— Нет, но ребенок будет гражданином США. А американский паспорт может оказаться весьма кстати, если мы сдадим Сайгон. Точнее — они.

Это было подобие ада. Очередь из военных и их семей растянулась далеко за пределы высокой белой ограды посольства. Дети были всех возрастов и оттенков кожи. Некоторые были совершенно белые, но с азиатскими высокими скулами и раскосыми глазами. Дети чернокожих американцев были бронзовые, как полинезийцы.

Само их число потрясало, особенно если учесть, что, по оценкам консульских работников, за документами пришло около четверти всех детишек, прижитых американскими солдатами.

Хэнку с приятелями пришлось несколько часов простоять под палящим солнцем, чтобы вверить свои неофициальные семьи попечению дядюшки Сэма.

Хэнк, разумеется, солгал. Этим искусством он уже овладел основательно. Он не стал объяснять Мейлин, что ее ожидает иная участь, нежели подруг по вилле. Ей просто придется набраться терпения, но его азиатским женщинам не занимать, в чем как раз и таится один из секретов их притягательности. Настанет день, когда Хэнк пошлет за ней гонца, и они опять будут вместе, сказал он.

Вскоре Хэнк получил официальное уведомление, что его отправляют домой. Поскольку он отслужил не один, а целых два срока, то имел полное право с почетом демобилизоваться.

Но он был слишком большим патриотом, а на самом деле слишком запутался, чтобы принять такое кардинальное решение. И, к изумлению командования, попросил перевести его куда угодно, все равно, на какую базу, лишь бы это было Западное побережье США. Это освобождало от каких-либо обязательств во Вьетнаме и в то же время удаляло от Бостона.

Национальный институт здравоохранения — жемчужина в короне американской медицины — расположен в двадцати минутах езды от Белого дома, в Бетесе, штат Мэриленд. Комплекс включает шестьдесят три здания, из которых большинство выстроены из красного кирпича. Своей безмятежной обстановкой он напоминает студгородок.

Сама же базовая больница НИЗа представляет собой самое большое в мире кирпичное здание. В ней насчитывается ни много ни мало девять миль коридоров.

И гений здесь — обычное явление.

В этом комплексе, в лабораториях, раскинувшихся за больничным корпусом, в разное время работали не менее восьмидесяти восьми Нобелевских лауреатов. Здесь триста шестьдесят пять дней в году идут исследования, цель которых — найти оружие против рака, сердечно-сосудистых заболеваний, расстройств центральной нервной системы и других, не столь загадочных, но не менее опасных недугов.

Действительные члены институтского совета следят за теми счастливчиками, кому удается выдержать конкурс и получить исследовательский грант на два или три года. Отбор в значительной степени определяется важностью заявленной темы и мнением комиссии относительно способности заявителя решить поставленную перед собой задачу.

Мало кто из членов совета работает в больнице. В основном они сидят за кирпичными стенами своих лабораторий, приникнув к визиру электронного микроскопа в ожидании крохотного чуда. Коллеги иногда насмешливо называют их «крысиными докторами».

Тем не менее сельский врач, по сугробам спешащий за пять миль к больному в далекой сторожке, сделает свое дело намного успевшее, если будет вооружен новейшим препаратом, изобретенным в какой-то из лабораторий НИЗа.

Лора Кастельяно понимала, что шансы попасть на работу в такую лабораторию у нее минимальные, потому что работа в НИЗе приравнивалась к военной службе. И любой врач предпочел бы лабораторную горелку пожару мирных вьетнамских деревень.

Однако представленный Лорой проект по нескольким причинам заинтересовал отборочную комиссию.

Те члены комиссии, кто еще думал об увеличении своей семьи, понимали, что методика раннего выявления угрозы геморрагического диатеза у недоношенных детей может оказаться весьма полезной и им самим.

Кроме того, создавалось впечатление, что проект можно осуществить в довольно сжатые сроки, а значит, он мог стать дополнительным, когда придется просить в конгрессе очередных ассигнований.

Но Лора так никогда и не узнала, насколько все-таки она была близка к отказу. Помогло ей то, что по новому закону «О равных возможностях» к заявке больше не требовалось прикладывать фотографию.