Эрик Сигал - Исцеляющая любовь

От неприятных воспоминаний он тяжко вздохнул.

— Доктор Ливингстон, вам и это кажется неубедительным?

— Почему же… — согласился Барни. — Но зачем вы таблеток-то наглотались?

Химмерман опустил голову.

— Доктор, я стараюсь быть с вами предельно откровенным. Но это нелегко.

— Понимаю, — сочувственно произнес Барни.

— Проблема этой девушки — я сейчас говорю как врач с врачом, сугубо конфиденциально, — заключается в том, что она смертельно боится мужчин. Это классический тип истерички, которая пугается, когда мужчины проявляют к ней интерес, и тут же бросается бежать…

Помолчав, он продолжил:

— Предполагаю — не сочтите, что это самооправдание, — что это был типичный случай переноса и она сама испугалась своих чувств. Единственным выходом для нее стала дискредитация меня как объекта влечения. По сей день понятия не имею, как ей это удалось, но она откопала в ассоциации мое личное дело. До тех пор мои грехи в прессу не попадали. Я поклялся Комитету по этике, что сам пройду курс психотерапии. Только на этом условии со мной согласилась остаться жена. И вдруг эта тяжелобольная женщина грозит созвать пресс-конференцию и объявить себя последней из длинной череды моих сексуальных жертв.

Он посмотрел Барни в глаза и тихо спросил:

— Если бы это произошло с вами, если бы ваша карьера, брак — все! — вдруг оказались на грани краха, и из-за какой-то подлой лжи, вам не кажется, что вы тоже могли бы на мгновение потерять самообладание?

Голос его дрогнул.

— Да, — мягко ответил Барни. Теперь он поверил этому человеку. — Думаю, что да. Извините меня, доктор Химмерман.

В 1972 году смерть пожала обильную жатву.

Поэт Эзра Паунд, президент Гарри Трумэн, певец Морис Шевалье, директор ФБР Эдгар Гувер, спортсмен Джеки Робинсон. Ему было всего пятьдесят три.

А еще моложе были американские солдаты, гибнущие во Вьетнаме. Их число уже вплотную подошло к пятидесяти тысячам.

Наверное, не случайно именно в этом году прекратил свое существование журнал «Лайф» [32] «Жизнь» (англ.). .

А Барни никак не мог оправиться от разочарования.

Пророчества «Издательского вестника» породили у него радужные надежды, что «Чемпионский дух» вызовет хотя бы сдержанную похвалу критики.

Но этого не произошло. Никаких рукоплесканий не последовало. Разгромных отзывов, впрочем, тоже. Его книгу ждала худшая судьба из всех возможных: ее просто никто не заметил.

— Билл, скажите мне прямо, — спросил он спустя три месяца после ее выхода, — моя книга канула в Лету?

— Лучше сказать так, — дипломатично ответил Билл, — продажи идут несколько медленнее, чем мы ожидали, но тираж в мягкой обложке должен пойти поживее.

Чаплин замялся, подыскивая уместные слова утешения. Но быстро понял, что увильнуть не удастся.

— Да, — сказал он, — можно сказать, что налицо трупное окоченение.

Если бы эксперты справочника «Гид Мишлен» хоть раз поужинали в ресторане отеля «Ренессанс» в самом сердце Сайгона, поблизости от Французского госпиталя, они бы наверняка присвоили заведению три звезды.

По крайней мере, таково было мнение майора Палмера Тэлбота, который ужинал там частенько, в особенности если нужно было произвести впечатление на приехавшего с инспекцией правительственного чиновника или авторитетного репортера.

(«Парадоксально, не правда ли, майор, что лучший французский ресторан находится на противоположном конце земного шара от Парижа. Можно было ожидать, что война пагубно отразится на работе здешнего шеф-повара. Например, помешает поставке продуктов».

«Мне кажется, левая пресса увлекается описанием здешних ужасов с единственной целью — поднять тираж. Я хочу сказать, не может быть сомнений, что ситуация находится у нас под полным контролем, в чем вы, разумеется, и сами убедились. И надеюсь, вы уже поняли, что мир на этой прекрасной и отсталой земле — вопрос каких-нибудь нескольких месяцев».

«Откровенно говоря, поездка произвела на меня сильное впечатление. Я постараюсь донести это впечатление до наших конгрессменов».)

Часто говорят, что война — это ад. Но мало кто признает, что для узкого круга избранных война может стать исключительно приятным времяпрепровождением.

Пока что служба Палмера Тэлбота во Вьетнаме была сплошным удовольствием. Он выучил вьетнамский не для того, чтобы мотаться по глухим селениям и выспрашивать перепуганных крестьян, нет ли в округе партизан-хошиминовцев. Язык был нужен ему для работы по координации действий американских войск с южновьетнамскими союзниками. Он осуществлял непосредственную связь между двумя армиями на уровне высшего командования.