Джумпа Лахири - Тезка

Пэтти смеется, пожалуй, неестественно громко, и Ашима вдруг с досадой замечает свою ошибку — надо ведь было сказать на руках и на ногах ! Как она могла перепутать — у нее всегда были хорошие оценки по английскому языку, она все рефераты писала по-английски! Еще студенткой колледжа она постоянно занималась с соседскими детьми. Они устраивались на веранде или в спальне, и Ашима помогала им заучивать стихи Теннисона и Вордсворта, справляться с трудностями английского произношения и правописания, отличать шекспировскую трагедию от трагедии Аристотеля. Но на ее языке рука и руки произносятся одинаково, и ничего с этим не поделаешь.

Она как раз вернулась домой после одного из таких занятий, и мать, встретив ее на пороге, шепотом велела ей пройти в спальню и переодеться: к ней пришел очередной жених, третий за несколько месяцев. Первый был вдовцом с четырьмя детьми. Второй, карикатурист, работавший в газете и хорошо знавший ее отца, потерял руку, после того как его сбил автобус. Ашима была очень рада, что оба они отвергли ее. Ей было девятнадцать лет, она училась в колледже, и семейная жизнь ее вовсе не привлекала. Поэтому послушно, но без особого рвения Ашима расплела косы, расчесала и уложила волосы, подсурьмила глаза и брови, прошлась по лицу бархатной пуховкой с тонкой рисовой пудрой. На постели уже лежало разложенное матерью яблочно-зеленое сари, и Ашима тщательно обернула струящуюся материю вокруг талии, заложила должное количество складочек за нижнюю юбку, длинный конец сари закинула за плечо. В коридоре она остановилась, помедлила. За дверью слышался голос ее матери:

— Она обожает готовить, а как она вяжет! Вот этот кардиган, что на мне, она связала всего за месяц.

Ашима чуть не прыснула в кулак, слушая, как ее мамочка расхваливает свой товар: на самом деле она мучила несчастный кардиган добрых полгода, да и то мать сама довязывала рукава. Ашима взглянула в угол, где гости оставляли свою обувь, и рядом с двумя парами сандалий заметила мужские ботинки, каких прежде не видела ни на улицах, ни в трамваях, ни в автобусах, ни даже в витринах магазинов. Эти коричневые ботинки на черной подошве были прошиты по краям толстыми белыми нитками, шнурки тоже были белого цвета. Россыпи маленьких дырочек украшали их с боков, а на носках были вытиснены непонятные, но красивые узоры. Присмотревшись, она обнаружила внутри имя мастера, золотые буквы слегка стерлись, но все равно выглядели очень внушительно: кто-то и сыновья. Она разглядела размер — восемь с половиной и буквы С.Ш.А. Краем уха внимая дифирамбам, которые мать продолжала распевать в ее честь, Ашима поддалась внезапному порыву и, к собственному изумлению и смущению, сунула ноги в ботинки. Ботинки были еще влажными, и сердце Ашимы застучало сильнее — она как будто прикоснулась к носившему их мужчине. Кожа внутри была тяжелой, теплой и чуть сморщенной. Она вдруг заметила, что на левом ботинке шнурок зашнурован неправильно, и эта маленькая деталь почему-то настроила ее доброжелательно по отношению к владельцу чудных башмаков.

Она вылезла из ботинок и вошла в комнату. Жених, слегка полноватый, в очках с черной оправой и с острым, выдающимся вперед носом, сидел в кресле из ротанга, родители примостились на краешке двуспальной кровати. В его облике было что-то очень серьезное и в то же время юношеское. Коротко подстриженные усы соединялись тонкой, аккуратной линией с небольшой бородкой, что придавало ему элегантный, слегка аристократический вид. На нем были коричневые брюки, коричневые носки и зеленая рубашка в белую полоску. Он сидел неподвижно, уставившись на собственные колени.

При ее появлении он даже не поднял головы, но, пока Ашима, опустив глаза, неторопливо шла через комнату, она чувствовала на себе его внимательный взгляд. Когда же она решилась еще раз взглянуть на него, он уже снова рассматривал свои колени. Несколько раз он прочищал горло, как будто хотел что-то сказать, но не издавал ни звука. Вместо него заговорил его отец — он поведал, что его сын учился в частной школе Святого Ксаверия, затем в колледже и закончил оба учебных заведения с отличием. Ашима села на стул, тщательно расправила складки сари, стрельнула глазами в сторону матери — та еле заметно одобрительно кивнула головой. Для бенгальской женщины Ашима была высокой — пять футов и четыре дюйма [1] 162,5 см; 1 фут равен 0,3 метра. (Здесь и далее прим. перев.) ростом и весила девяносто девять фунтов [2] 45 кг. . Ее нежное лицо светло-оливкового цвета как будто светилось изнутри, и ей не раз делали комплименты по поводу ее выразительных темно-карих глаз. У нее были изящные руки с тонкими, как у отца, пальцами и длинными ногтями. Родители жениха принялись расспрашивать ее об успехах в учебе, потом попросили продекламировать несколько строф из «Нарциссов» Вордсворта. Семья жениха жила в Алипоре. Отец работал менеджером по персоналу в таможенном отделении какой-то экспортной компании.