Зое Вальдес - Детка

Куке не хотелось бы вспоминать этот эпизод. Когда подруги вернулись, ни она, ни Реглита не могли понять – горевать им или радоваться. Однако, что ни говори, а все же Мечу и Пучу удалось вкусить хоть какой-то свободы. Кука закрыла глаза и высунула голову в окошко автомобиля. Пропитанный солью ветер растрепал ее волосы, привел в беспорядок ресницы, но упорядочил мысли. На все, конечно, воля Божья, но все запросто могло обернуться иначе, и тогда она бы навсегда потеряла своих лучших подруг. Нельзя было позволять им уехать и подвергать свои жизни смертельной опасности!

Пройдясь напоследок по набережной Малекона, с морской солью на губах и дремотным шумом ветра в голове, пара наша наконец подошла к дому Куки Мартинес. Уже в дверях, Кука приглашает Уана зайти. Он улыбается, и это последняя его улыбка, которую ей суждено увидеть. Ночь как бы нашептывает, что, начиная с этого момента, все для них пойдет с пометой «последний».

На тротуаре к Уану с разных сторон внезапно подходят двое товарищей, они явно смущены тем, что на их языке называется «легким непониманием» с его стороны. Неужели ему невдомек, что нельзя было в таком неуважительном тоне обращаться к бедному Старику? Из-за неучтивости Уана со Стариком случился тяжелейший сердечный приступ. Через несколько минут после разговора с Уаном Старик весь пожелтел, позеленел и отхаркнул сгусток черной крови. В карете скорой помощи он едва дышал, с трудом ловил воздух распахнутым ртом. Уан допустил большую глупость. Всякому хамству есть предел. Наконец один из типов подвел итог:

– Вы задержаны, – это всегда звучит мягче, нежели такие выражения, как «арестован» или «взят под стражу». – Предлагаем вам пройти с нами для дачи показаний в Вильямаристу. Завтра вам придется покинуть страну, уважаемая Персона Нон Грата.

Кука Мартинес рукой зажимает рот, чтобы сдержать крик. По счастью, ей удается не упасть в обморок. Прерывисто дыша, она выкладывает Катринку и Прекрасного Грызуна на порог. Они тут' же принимаются копать нору. Не знаю почему, но норы являются символом убежища. Хотя нет ничего проще, как наглухо закрыть вход, и все задохнутся. Решительным движением Кука вцепляется в руку Уана. Если забирают его, то пусть забирают и ее тоже. «Мерседес» тем временем уже оккупирован противником – как в мультфильмах Уолта Диснея, бампер автомобиля неприязненно, брезгливо изгибается. Что, бабуля тоже хочет поехать? Как будет угодно. И обоих впихивают в машину. Путь долог, напряжен, мрачен, как и подобает путешествию в ничто, на Кайо Крус, на мусорное кладбище. Но Уану не страшно. И Куке тоже. Потому что они рядом, на заднем сиденье, они тесно прижались друг к другу и взялись за руки. Супруги. Наконец-то супруги. Пусть их связывают не узы законного брака, а всего лишь стальные наручники. Все равно.

(Значит, не страшно? Детка, да они пересрались со страху, просто здорово притворяются. Всем известно – для этих людишек самое главное, чтобы никто ненароком не заметил, как они побледнели. Какая сила духа, какой единодушный порыв! А вот посмотрим, что будет, когда они наконец приедут – ведь это для них конец! – и их разведут по разным камерам. Вот тут-то у них очко и заиграет: ужас, панический ужас охватит их. Ее запрут в холодную камеру, а его – в горячую. Так что быть ей свежезамороженной, а ему – плавать, как луковица в супе, и все это в полнейшем мраке. Хотя иногда свет зажигают – в нескольких сантиметрах от глаз – и так держат под ним часами. Потом вновь обрушивается тьма, и тут появляются зверюшки. Безобидные игривые зверюшки – просто надо быть с ними поласковей. Кайман для нее, и кайманша для него – два национально-патриотических символа. Так проходит ночь, а может быть, целая неделя – они не знают. Словом, через неопределенное время (отсутствие времени) их отпускают. Думаешь – все? Как бы не так. Его прямиком сажают в самолет, который уносит Персону Нон Грата в заоблачную высь.

А ее отвозят в городок, знакомый ей до последней бататовой грядки. В ее родной город, Санта-Клару, что расположен в древней провинции Лас-Вильяс. В порыве благодарности она неслышно шепчет нежные» слова прощания, обращенные к ее подругам, Мечу и Пучу. Бай-бай, прощевайте, милые подружки, да не иссякнет в мире перекись для ваших волос. Чао-какао, Катринка Три Метелки и Перфекто Ратон Перес. Бай-бай, Факс, Фотокопировщица, Грыжа и ты, Иокандра. Дрема помрачения целиком окутывает ее, и она целует в лобик новорожденную малышку. Мария Регла, пожалей свою маму. Ваша Кука Мартинес всех вас любит. По радио из ближайшей деревушки доносится голос – старинная запись – мулатки, которая умерла от любви, Мораимы Секады: