Станислав Золотцев - Камышовый кот Иван Иванович

…Младшенький же брянцевский ребёнок, или, как его звали согласно местному говору, «мелкий», Федя тоже вначале не намеревался возиться с найденным диким котёнком. Ибо к своим десяти годам тоже стал очень занятым человеком… Родился-то Федюшка, замечу, после того, как его отец во второй раз вернулся из армии, год прослужив в афганском пекле да ещё почти полгода проведя в госпиталях. И ещё год Ваня Брянцев прихрамывал и часто впадал в мрачную задумчивость, — но потом оклемался, пришёл в себя… По этой ли причине — а, может, потому, что Тася, по словам односельчан, «аж иссохла», переживая за молодого своего мужа в разлуке и после неё, — «мелкий» брянцевский сынишка сильно отличался от своих брата и сестры. Да и от других ребят своей деревни.

Во-первых, Федя рос явным гуманитарием и книгочеем, успев уже «перемолоть» добрую половину староборской библиотеки, а многие книги и к себе в дом перетащить. Этим он вовсе не совершал никакого воровства, наоборот, спасал тома и брошюрки от гибели. Когда библиотеку в Старом Бору вслед за фельдшерским пунктом и школой закрыли, её сокровища, собиравшиеся десятилетиями после войны, остались бесхозными и стали гибнуть под прохудившейся крышей… Федюшка читал спасённые книжки прямо-таки «впроглот».

А ещё — он был начинающим поэтом! Правда, свои стихи он читал и показывал только очень немногим людям. Прежде всего — своему старшему другу Степану Софроновичу, бывшему учителю зоологии и ботаники, теперь уже ставшему пенсионером: старый педагог одобрял и поддерживал «мелкого» во всех его увлечениях. Но и для всех других пиитические занятия Феди секрета не составляли. Тем более, что он очень часто, по разным поводам и к месту «выдавал» всякие устные экспромты в стихах. Эти его произведения, схожие с частушками, чаще всего веселили его родных и односельчан, однако иногда и другую реакцию вызывали. Однажды, когда его сестра, вернувшись победительницей с областной математической олимпиады, торжественно водрузила на полку сверкающий кубок, а матери протянула новомодный набор для мытья посуды, Федюшка продекламировал:

Долго потом пришлось юному стихотворцу прятаться в огороде от праведного Верушкиного гнева… И даже когда сестра немного остыла и он явился к ужину, то подзатыльник она ему всё-таки дала, хотя и слабенький. Братишку своего «мелкого» она очень любила, при всём том, что очень часто они до крику спорили меж собою, выясняя, что важнее для человечества — литература или математика… Потерев после сестриного шлепка свой затылок, Федя с грустным достоинством произнёс: «Что ж, поэты всегда страдали за правду!» После чего с аппетитом принялся за дымящуюся уху…

Однако и помощником родителям он тоже рос хорошим, не отказывался ни от каких дел по дому и огороду. Но и тут, в отличие от старшего брата, он тяготел не к механизмам всяким, а к тем работам, где надо было копаться в земле руками. И все сорта цветов в их усадьбе, и многие тайны ухода за овощами, ягодами и садовыми деревьями стали ведомы этому мальчугану к его десяти годам, что называется, «на вкус, на запах и наощупь». И в травах, в их свойствах разбирался Федя уже лучше любого взрослого. «Знахарь будет!» — вполголоса говорили о нём деревенские старухи. И предсказания их уже были недалеки от истины. Какое-то врождённое чутьё — вместе с наставничеством Степана Софроновича, с премудростями, слышанными от тех же старух, да и со сведениями, почерпнутыми из библиотечных книжек по ботанике, — какое-то особое чутьё помогало ему становиться настоящим «травознаем», постигать словарь луга, поля и сада, познавать таинства зелёного мира… И когда кто-то из Брянцевых простужался теперь, страдал от головной или зубной боли, маялся «животом» или какой-либо иной не очень тяжкой хворью, — исцелиться помогали всякие «взвары», чайные сборы или травяные компрессы и растирки, приготовляемые «мелким». Тася не без удивления видела, что эти самодельные снадобья её младшего сына действуют благотворнее, чем различные таблетки и порошки, хранящиеся в домашней аптечке со времён её медсестринской работы.

Вдобавок, когда Федюшка лечил кого-то из близких своими целительными средствами, он обычно читал вслух только что сочинённое им по такому случаю четверостишие или двустишие. Видимо, считал, что это помогает лечению, — как народным лекарям былых времён помогали в их деле всякие заговоры. (Юному травознаю и гуманитарию, кстати, уже были известны кое-какие образцы устной волшбы, но он пока не спешил их использовать: знал уже, что чудодейная сила словесной магии может и злом оборачиваться при неумелом обращении с ней…) Так, накладывая мазь и повязки на Джульку, которая защищала брянцевский двор от здоровенного приблудного пса и тяжко пострадала от его клыков, младший Брянцев приговаривал: