Шарлотта Роган - Шлюпка

Мне казалось, моя очередь еще не подошла, но никто не возражал, и я отправилась в носовую часть, где зарылась в отдающие плесенью одеяла и погрузилась не то что в сон, а в какой-то дрейф внутрь себя. Там, внутри, обнаружились карманы тепла: не просто воспоминания, а отсеки, в которых жизненные обстоятельства стали менее суровыми и непреклонными. Наверное, я сознательно думала только о себе, но уже перестала понимать, что обладаю сознанием. У меня было только тело. Я машинально выполняла команды, будто впала в транс, как миссис Кук некоторое время назад. Тело с интересом фиксировало малейшие физические ощущения, а что происходило вокруг, меня не трогало.

Из ступора меня вывела Мэри-Энн, которая заняла мое место на одеялах, а я отправилась к себе на банку и узнала, что, пока я спала, миссис Кук принесла себя в жертву океану. Я не испытала никаких чувств, кроме легкого любопытства: почему она так поступила? «Харди приказал», — шепнула Ханна, а Грета добавила: «Ты же знаешь, какая она была послушная». Я с ужасом поняла, что обо мне можно сказать то же самое.

Причастность Харди к гибели миссис Кук я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть. Мои адвокаты замучили меня вопросами, но я лишь повторяла, что все проспала. Вероятно, Ханна в своих показаниях заявила, что я отправилась отдыхать раньше положенного, что никому, кроме больных, не дозволялось спать на одеялах вне очереди и что именно меня не было под брезентом во время этого происшествия. Но ни одной из свидетельниц — ни миссис Кук, которая могла бы подтвердить, что похлопала меня по плечу и отправила в носовой отсек, ни Мэри-Энн, которая заняла место на одеялах после меня, — уже нет в живых, а другие вряд ли помнят о моей непричастности к этой трагедии. Пусть я даже лежала без сна (но это не так) — что бы изменилось? Мистер Райхманн сказал, что адвокаты, представляющие интересы Ханны и миссис Грант, пытались доказать, что у нас была причина бояться мистера Харди, что инцидент с миссис Кук дал нам весомый мотив для последующих действий, но мистер Райхманн мог сколько угодно бомбардировать меня вопросами — я в свидетельских показаниях стояла на своем и честно говорила, что никакого мотива у меня не было и что я при всем желании не смогла бы услышать, что именно мистер Харди сказал миссис Кук.

В общем, когда я выбралась из-под мокрого брезента, миссис Хьюитт, хозяйка гостиницы, ломала руки и содрогалась от бесслезных рыданий. Она призналась, что последней разговаривала с миссис Кук, и у меня не было причин сомневаться, пока не поползли шепотки, будто после этого с нею говорил еще мистер Харди. Мистер Харди не имел привычки беседовать с женщинами наедине, поэтому я решила, что это испорченный телефон, что Ханна с Гретой где-то преувеличили, а может, и приврали. Но сама я ничего не видела и потому оставила свое мнение при себе. Миссис Маккейн, которая путешествовала с миссис Кук в качестве компаньонки, не выказала никаких эмоций. «Что уж теперь?» — только и сказала она.

Дождь затих; утро миновало. Что произошло в тот день, я помню смутно, разве что незадолго до полудня мистер Харди произнес, указав на далекую линию, за которой резко менялись поверхность и цвет воды: «Шторм». А через минуту добавил: «У нас мало времени; давайте принимать решение». Я покрутила головой: нас оставалось тридцать шесть человек; посмотрела на воду, что плескалась у моих щиколоток; с отрешенным волнением понаблюдала, как ветер издалека гонит нам навстречу тревожную рябь — словно я это вспоминала, а не лицезрела воочию, впервые в жизни. Когда до неизбежного оставалось, по словам Харди, пятнадцать минут, его бездонные глаза наконец-то скользнули по мне. «Наша судьба — в ваших руках, — молча говорила я ему. — Командуйте, что нам делать». Он задержал на мне взгляд. Я затрепетала и одновременно воспрянула духом. Впервые за эти дни мне стало тепло. Я поняла: мистер Харди сделает все, чтобы нас спасти.

Волны одна за другой захлестывали шлюпку; мы уже не обращали на это внимания; зато небо вдруг окрасилось зеленовато-желтым цветом, какого мы еще не видели.

— Молитесь, братцы, — сказал Харди, в единый миг развеяв мои надежды.

Люди вокруг меня с отчаянным упорством махали черпаками.

— Бросьте! — закричала я, видя, что уровень воды в лодке поднимается, несмотря на все их усилия. — Мы все равно утонем!

Других возможностей я не видела. Мои руки обхватили грудную клетку, из которой вышел весь воздух.

— Разве не понятно: мы гибнем! — кричала я остальным, а может, одной только Мэри-Энн. — Ничего нельзя сделать!