В семь ты появился в дверях с утренней выпечкой и соком. Здоровый дух в здоровом теле. „Где ты был ночью?“ — „В своей постели“. — „Но она была пуста“. — „Ты за мной шпионишь?“ — сказала ты. Это был наитягчайший из всех мыслимых в свободном браке смертных грехов. Нижайшая из низостей. „Я просто ходила во сне“, — сказала я своим робким, „низкостатусным“ голосом. „Иди спать. Мне надо на работу. У меня на тебя нет времени“, — произнес ты. Слова пали на бессловесный камень. Я впала в немилость.
Прошло две недели, прежде чем я снова приблизилась к тебе: спросить, чем ты занимался той ночью, когда отрицал, будто покидал свою пустую кровать. Я не ждала ничего, кроме новой лжи. Но ты начал рассказывать о том, как предавался излишествам в казино „Копенгаген“, где все твое внимание было сосредоточено на вращающейся глотке рулетки и металлическом шарике, весело подскакивающем на воронкообразной поверхности. Все твое сознание съежилось до размеров этого шарика. Ты поставил на черное и выиграл. В качестве доказательства в воздух полетели нежно-розовые тысячекроновые купюры, мне было позволено собрать их с пола, одну за другой. Жажда денег стала суррогатом сексуального желания.
Да, любимый, секс — единственное, что связывает нас, людей большого города, с природой, с миром животных и растений. И еще еда и питье. В нас живет своеобразная тоска по природе. Своеобразная страсть. Разве не замечал ты зова природы, когда мы садились за стол, за обеденный стол из пяти блюд, любимый, и плыли вперед, к десерту и коньяку. Аромат соленой воды, в которой мы плавали детьми. Белый пляж. Большая солнечная печь нагревала нас до температуры кипения. Мы правили при помощи языка. Каждое блюдо было континентом, который надо было завоевать и отметить на карте. Мы были так счастливы и веселы, поедая грибной соус, он заводил нас в лес, так же как устрицы вели к морю. Сколько впечатлений в мягкой тишине обеденного зала.
Вино сплачивало нас, словно зверей в джунглях. Как я любила тепло джунглей, проходившее сквозь пол. Твои зубы, когда ты подносил вилку ко рту, задавая работу вкусовым рецепторам. Я никогда не уставала смотреть, как ты поглощаешь чудесную природу. Время еды было нашей общей основой, уносящей нас в девственный лес. Как же мы ели все это зеленое, красное и желтое. Мы пожирали природу, вбирали ее в свои тела и утоляли тоску по утру мира. Прижимались к мягким звериным шкурам и сами были зверьми.
Наконец ты прислушался к барабанам джунглей. Ты теперь другой человек, освобожденный от любовной боли, пока не придешь туда, где нет природы, где нет ни плоти, ни потребностей, нет ничего, кроме красоты.
Где мы были, Крис? В каком городе? В какой стране? Я лишь хочу немного приблизиться к реальности. Немного жизни. Не мертвой я хочу быть, но живой. Вначале, когда мы повстречались, ты все время твердил: „Ты такая живая, Мона, в тебе столько жизни“. Смерть может прийти только туда, где есть жизнь.
Но до этого события оставалось еще много дней. Дней, которые предстояло прожить от начала и до конца. Отравленные растения уже нельзя было спасти. Избавиться от них. Избавиться от всех призраков. Одна Барби превратилась в четырех в моем „низкостатусном“ мозгу, где все приобретало форму. „Это несчастный случай, — говорил ты, — мужчина слаб. Это ничего не значит. Разок на стороне. Выстрел сделан, зверь на земле. Жизнь продолжается“.
Как сломить человека? Понемногу критиковать каждый день. Наступать на больные мозоли. Капля камень точит. Красть уверенность в себе. Как может исчезнуть большая любовь? Превратится в маленькую? Большая любовь — самая хрупкая.
Мы танцевали в ритме вальса, вниз по лестнице к кладбищу Барби. „Да похорони же ее“, — сказал ты. „Но откуда мне знать, что была только одна“, — ответила я с детской занудливостью. „Одна или несколько — какая разница“, — сказал ты. Что означало: 1+1+1+1+1+1+1=0. Итак, ты был с 0+1=я. Мое „низкостатусное“ существование было мгновенно повышено до +1. Как прекрасна математика в своей простоте.
„Делай со мной, что хочешь“, — сказала я. Но кому нужна была моя распродажа, ведь я и без того управляла дешевым магазином, „всё по 10…“. Ты предпочел ничто, равное 0, мне, равной +1. Плюс единица было меньше, чем 0. Много меньше.
Как это „цивилизованно“, когда секс воскресает под видом дружбы. Воплощение интеллекта. Вы ходили на художественные выставки. Ты — председатель художественного объединения „Станция 5“, а Барби изучает историю искусств. Какое совпадение! С вами бог случайностей. Приходя домой, ты с восторгом рассказывал, как искусство обогащает духовную жизнь. Тебе нечего скрывать. Секс вне системы. Вы хорошие друзья. Не более. С чего мне расстраиваться? Я твой „number one“, номер один. Выше вульгарной конкуренции с твоими подругами. Наша любовь незыблема. Но любовь не незыблема, понимаешь ты, Крис? Любовь не продукт фантазии! Любовь — реальность!
Читать дальше