Денис Соболев - Иерусалим

И, разумеется, пошел и посмотрел. Впрочем, никаких существенных отличий от других существ того же пола и возраста я не заметил, но, возможно, его родителям было виднее. Закончив демонстрацию ребенка, она показала нам и другие приобретения, появившиеся за последнее время: новую спальню, сушильную машину и какие-то мелочи, которые я не запомнил.

— Да, — сказал Межерицкий, — очень классно.

Потом мы сели в салоне, получили по чашке чая из пакетиков и заговорили про ее ребенка и мужа Костю, которого, впрочем, не было дома; потом поговорили про его работу. Довольно быстро я заметил, что Марину плохо слышно из-за шума работающего телевизора. «Ты еще увидишь, что Рикардо достанется мне со всеми его акциями», — сказала темноволосая девица с хищным взглядом, ухмыльнулась и потянулась за сигаретой. Задний план немедленно изменился, обозначив бедный и скромный дом. «Не может быть, — прошептала девушка с юным и нежным лицом, обращаясь к старой негритянке, — не может быть, я никогда не поверю, что Рикардо мог мне изменить. Это все Ракел; она пытается нас разлучить, но наша любовь сильнее ее злобы». Она вытянула руки, заплакала, потом уткнулась лицом в ладони. Негритянка обняла ее: «Не плачь, мой ангел, — ответила она, — дон Мигель не даст нас в обиду».

— А может, ты его выключишь? — спросил я.

— Зачем, — она недоуменно на меня посмотрела, — это же телевизор.

На этот раз настала моя очередь удивляться.

— И что? — сказал я.

— Так зачем же его выключать? Он тебе что, мешает?

— Ну вроде того; да и тебя плохо слышно.

— Так бы и сказал с самого начала, — она взяла пульт дистанционного управления и уменьшила громкость.

— Он у них всегда работает, — объяснил Межерицкий.

— Зачем? — спросил я, втайне развлекаясь получающейся игрой.

— Там в последнее время такие прикольные передачи, — сказала она, — и фильмы такие славные. Ты «За стеклом» смотрел?

— И что, он совсем-совсем всегда работает? — спросил я.

— Ну да, — Марина удивленно посмотрела на меня, — а что его выключать? Ты же телефон или мобильник не выключаешь.

— А голова не болит?

— Да нет; а если что не нравится, так всегда можно переключиться. Там столько разных передач и каналов; всегда есть возможность выбрать. На любой вкус, а ты бы мог еще и на других языках смотреть.

— Ну… — пробормотал Межерицкий с некоторым сомнением, оттягивая вперед нижнюю губу. Мне показалось, что он готов встать на мою сторону.

— Никакое не ну, — ответила она, — к счастью, в современном западном мире всегда есть, что выбрать. Каждый делает, что хочет, и то, что ему нравится. Это тебе не средние века. И не Советский Союз.

— Ну, в общем, да, — сказал я, подумав, — пожалуй, ты права. Главное — что есть возможность выбора; можно посмотреть «Коснуться счастья», а можно и «Любовь за углом». А можно и еще что-нибудь.

— Или новости, — хозяйка явно обрадовалась, что так легко меня переубедила, — ты же вроде политикой интересуешься.

— Да нет; не очень.

— Так ты же как-то говорил, что тошно — это точно твое слово — от всего, что происходит.

— Тошно-то, конечно, да; только политику я все же не сильно люблю.

— А, — сказала Марина, — понятно; а я думала, что ты весь в политике. Мы-то политикой особо не интересуемся. У нас, между прочим, есть более серьезные занятия: дом, семья, дети, работа — сам понимаешь. Времени ни на что не хватает, это тебе не игры.

— Понятно, — ответил я, в свою очередь.

— С другой стороны, — продолжила она, — если они не наведут порядок, и все это будет продолжаться, придется в Канаду уезжать; вон, все уезжают. На самом деле мы бы давно уехали, только Костеньке там такой работы не найти.

И правда, подумал я, ну что я от нее хочу? Если бы она могла перепрыгнуть через себя, она была бы уже с другой стороны.

Впрочем, не все мои знакомые относились к происходящему столь философски. На следующей неделе, отметившись на бирже труда и гуляя вдоль улицы Царя Агриппы, я встретил еще одного своего знакомого и отправился к нему в гости. Это оказалось даже более интересным, чем я ожидал. Его жену звали Юля; у нее были большие горящие глаза; как и я, они с мужем были безработными, точнее жили на какие-то не очень понятные мне черные деньги, которые они получали по своим псевдорелигиозным каналам.

— Это все началось, — сказала она, даже не успев разлить чай по чашкам с пакетиками, — с того, что они отдали Синай [187] По Кэмп-Дэвидскому мирному договору между Израилем и Египтом, Синайский полуостров, захваченный в ходе Шестидневной войны (1967), был возвращен Египту. . Пидоры недоделанные. Так арабы и поняли, что если их запугивать, то мы все отдадим.