Андрей Воронцов - Называйте меня пророком

Енисеев взял в руки фотографии. Это были люди, похожие на его собеседников выражением лиц и отсутствием тех свойств, которые бы позволили Енисееву узнать их, если бы через какое-то время он увидел их снимки снова. Он стал вспоминать Бориса Михайловича, то, как он говорил о своем бывшем партнере, последние минуты несчастного бизнесмена, но от этого у него только заболела голова. Ничто не указывало Енисееву, что люди на фото как-то связаны со смертью Бориса Михайловича. Но — странное дело! — одновременно внутри него родилось какое-то знакомое томительное ощущение, что разгадка одной из причин гибели бизнесмена близка. Разложив снимки на столике, он пристально вглядывался в один, другой, третий, однако ни в одном из них не мог найти источника овладевающего им всё сильнее чувства близкой развязки. Енисеев закрыл глаза — не работая «на публику», как в случае с Ксенией Аркадьевной и Борисом Михайловичем, а чтобы действительно сосредоточиться. В разговоре с Борисом Михайловичем они лишь один раз подошли вплотную к личности «заказавшего» его человека — когда Енисеев попросил показать его фотографию. Бизнесмен отказался, промямлив что-то вроде «мне не хотелось бы заранее», но теперь Енисеев ясно понял, что фотография у него была. Не только потому, что Борис Михайлович ответил: «мне не хотелось бы», а не, скажем: «я не взял ее с собой», а потому, что Енисеев сейчас буквально увидел ее лежащей в конверте во внутреннем кармане его пиджака. И это фото, может быть, до сих пор находится среди «вещдоков».

Внутренним зрением Енисеев видел конверт в кармане Бориса Михайловича, буквально физически осязал глянцевую фактуру фотографии, просвечивающую сквозь конверт, но не видел лица на фото. Он лишь отчетливо осознавал почему-то, что оно не имеет никакого отношения к лицам со снимков, что лежали перед ним на столике. Правда была в том фото, что принес тогда с собой Борис Михайлович, но не показал Енисееву. Ему казалось, что он каким-то последним усилием воли вот-вот проникнет взглядом за бумагу, однако… всё не удавалось. Между тем каждая жилка в Енисееве дрожала от предчувствия, что развязка совсем близко. Что-то шепнуло ему: «Открой глаза» — он инстинктивно открыл и столкнулся с напряженным, немигающим взглядом Владлена Константиновича. И тогда Енисеев понял, почему ему было смутно знакомо это лицо. Потому что в конверте у Бориса Михайловича лежала фотография именно Владлена Константиновича.

В страхе Енисеев тут же отвел глаза… но поздно, поздно! Владлен Константинович успел увидеть в них отражение того, что увидел в его глазах Енисеев. Легкая судорога пробежала по лицу хозяина — судорога застигнутого врасплох человека. Сидящий рядом с ним Павел Исаакович был бледен и смотрел в сторону.

— Это вы хотели убить Бориса Михайловича, — тихо произнес Енисеев, отчетливо понимая, что может лишиться за эти слова жизни.

— Браво! — воскликнул Владлен Константинович, осклабившийся по-лисьи, что сразу вернуло ему одно из его природных свойств, скрытых за маской вальяжности и респектабельности. — Мы в вас не обманулись! Ну-ну, что за испуганный вид! Этот Борис Михайлович, по-вашему, ангел был, что ли?

— Он был не ангел, — пробормотал Енисеев. — Но у него не было намерения убить вас.

— Да? А я думал, было. Ошибочка вышла! Но согласитесь, Илья Петрович, убил Бориса Михайловича не я. Его убили вы. В известном смысле, вы — убийца, а я заказчик. Но если вы убийца реальный, то я заказчик виртуальный, ведь я вам ничего не заказывал. Вы стали слепым исполнителем моей воли. Наше сотрудничество, можно сказать, уже началось, хотя и заочно. У вас теперь не остается иного выхода, как его продолжить. Вы теперь слишком много знаете. Мы в одной лодке.

Мысль о том, что он стал слепым исполнителем воли Владлена Константиновича, поразила Енисеева. Прежде он размышлял о самых разных негативных последствиях своего дара, но никогда не думал о таком.

— Что же вы хотите от меня? — выговорил он плохо слушающимся языком.

— Ничего особенного. Будете делать ту же самую работу, что делали сегодня. Нам понравилось. Интересы у нас самые разнообразные — от финансовых до политических. Но никакие деньги и связи не дают того преимущества, какое есть у человека, видящего на несколько шагов вперед. Станете нашими глазами в будущее. Ваши заработки у Ступара по сравнению с теми, что вы будете иметь здесь, — пыль. Собственно, по сравнению с ними и заработки самого Ступара — пыль. Хотите, этот дом, — Владлен Константинович развел руками, — мы отдадим вам? Или любой другой дом, который вам приглянется. Ну и, разумеется, офис в Москве, сколько угодно помощников, автотранспортный парк. С одним условием: работать будете только для нас.