Маккаферти Меган - Первые опыты

Все, что могу сделать, так это говорить здесь, на страницах дневника.

Но для кого он? Кто вы? Кто найдет эту тетрадь и прочитает, что там написано? Должно быть, вам нечем заняться. Подождите. Вы — это я двадцать пять лет тому назад? Так странно. Перестань думать, Джессика. Перестань бежать впереди себя. Просто перестань.

Почти в два часа ночи я услышала какой-то треск. Я не спала, поэтому мне не потребовалось много времени, чтобы отреагировать. Открыв окно, высунулась, чтобы посмотреть.

— Ты не спишь?

Это был Скотти с пригоршней камешков.

— Я никогда не сплю. Что ты хочешь?

— Мне надо поговорить с тобой. Ты можешь выйти?

Я знала, что это важно. Мы со Скотти только говорили друг другу «Привет» с тех пор, как он стал общаться с Келси. История с Маркусом забрала у меня так много сил, что сердиться на Скотти я уже не могла.

— Тссссссс… Я сейчас спущусь.

Я уже была почти одета для пробежки при луне, поэтому через минуту стояла рядом с ним. Приложив палец к губам, дала понять Скотти, чтобы говорил тихо, а то разбудит моих родителей.

— Ты часто так делаешь?

— Что?

— Тайком убегаешь из дома?

— Почему ты так решил?

— Ты словно ожидала моего прихода.

— А, это. Да нет. — И объяснила ему, что ночью выхожу из дома побегать.

— Я не знал, что ты так делаешь.

— Откуда бы ты мог знать, если я не рассказывала?

Мы дошли до детского парка, и я направилась прямо к качелям. Я всегда их любила. Вот тайная игра, в которую я играла на площадке с качелями столько же, сколько помню себя: я раскачивалась выше и выше, пытаясь достать ногами листву на растущем рядом дубе. Это было невозможно, потому что листья начинали расти на высоте семи метров. Даже сейчас, повзрослев, в темноте пытаюсь проделать тот же трюк. Но сейчас, когда Скотти был рядом, я не стала этого повторять, просто села и начала качаться.

— Итак, что случилось?

Скотти вздохнул:

— Я порвал с Келси.

Я попыталась изобразить удивление.

— Ты расстроен? — спросила я.

— Не очень.

— Зачем же тебе нужна «служба спасения»?

— Она по-настоящему хочет з. т. тр. Поэтому я хотел, чтобы ты знала об этом до завтрашних занятий.

— Почему она собирается задать мне трепку? Я ведь даже не разговариваю с тобой.

— Знаю, — ответил он, рисуя что-то палочкой на песке. — Я стал ей говорить, что скучаю по тебе, и это вызвало проблему. — Он стер ногой нарисованное. — Я считал, что она должна знать правду. Что моя дружба с тобой более важна для меня, чем с ней.

Было время, когда я подумала бы, что это самая хорошая минута в жизни. Но больше я так не думаю. Сейчас из уст Скотти это звучало так же неестественно, как в кино. И хотя мне нравилось смотреть сцены объяснения любви в фильмах, в реальной жизни это все выглядело таким фальшивым.

— Я, наверное, кажусь тебе болваном, но то, что я сказал о тебе Келси, — правда.

Скотти устраняет все препятствия со своего пути, чтобы вернуть мое расположение. Много ли шестнадцатилетних парней променяло бы секс на дружбу? Но я знала, что монашеством здесь и не пахнет, потому что Скотти очень сильно надеется, что это поможет ему заняться сексом со мной. И все же это очень впечатляет, даже если задаешь себе более точный вопрос: Сколько шестнадцатилетних парней откажутся от реального секса ради неопределенной перспективы когда-нибудь заняться любовью с другой?

Вряд ли такое возможно.

— Я сожалею, что отнесся так неуважительно к тебе, когда ты пригласила меня на свадьбу сестры.

— Угу!

— Я мог бы с тобой пойти.

— Угу!

— Если ты все еще этого хочешь.

Это было забавно. С самого начала я не хотела идти с ним. Все хотели, чтобы я пошла. Ни за что не окажу всем такой услуги второй раз.

— Знаешь, Скотти. Ты опоздал.

— Да?

Конечно, совсем не было поздно. Моя сестра смогла бы все устроить. Но это было слишком поздно для меня.

— Извини, ты зря сюда приходил, — сказала я.

— Да ладно, — ответил Скотти. — Не такое уж это большое дело, черт побери.

Сегодня последний день занятий. Больше я уже не девятиклассница.

Как обычно, в Пайнвилльской школе сегодня состоится собрание, на котором будут вручаться ежегодные награды. Предполагается, что это дает нам стимул лучше проявлять себя в дальнейшем. Явный недостаток в этой логике заключается в том, что «Кантрушники», «Мочалки», «Белые негры», «Отбросы» и прочие низы нашей школы, которые, как предполагалось, должны были бы купиться на поощрения, совершенно не проявляли к этому интерес. Их не так-то легко заманить обещаниями, что их имена будут выгравированы на особых дощечках, потому что прекрасно понимали, что вряд ли там окажутся.