Дон Делилло - Космополис

— Это видно по дрозофилам и сердечным приступам. Действуют общие силы.

— Я так устарел, что даже пищу жевать не приходится.

— Здесь тебе нельзя.

— Мне тут нравится.

— Нет, не нравится.

— Мне нравится ездить спиной. — Цзинь заговорил голосом диктора новостей. — Он умер так же, как и жил. Задом наперед. Подробности — после игры.

Ему было хорошо. Столько силы в себе он не ощущал уже много дней, а то и недель, а то и дольше. Зажегся красный. На другой стороне авеню он увидел Джейн Мелмен, своего начальника финансовой службы, в шортиках для бега и топе — она рысила по-росомашьи. Остановилась у оговоренного места посадки — рядом с бронзовой статуей человека, голосующего такси. [9] Статуя «Такси» (1983) работы скульптора Дж. Сьюарда Джонсона-мл. находится на углу Парк-авеню и 48-й улицы. Затем, прищурившись, посмотрела в направлении Эрика — старалась определить, его это лимузин или чей-то чужой. Эрик знал, что она ему скажет — первую реплику, дословно, — и с нетерпением на нее рассчитывал. Уже слышал гнусавый воздушный поток ее говора. Ему нравилось знать, что грядет. Так подтверждается наличие некоего наследственного сценария, доступного тем, кто способен его дешифровать.

Цзинь выскочил в дверь, не успела машина пересечь Парк-авеню. На разделительной полосе стояла женщина в сером спандексе, держала на весу дохлую крысу. Похоже, какой-то перформанс. Зажегся зеленый, и загудели клаксоны. На зданиях повсюду в этом районе названия финансовых учреждений были выгравированы на бронзовых стелах, высечены в мраморе, процарапаны сусальным золотом по граненому стеклу.

Мелмен бежала на месте. Когда машина остановилась на углу, она выступила из-под тени стеклянной башни за спиной и ввалилась в заднюю дверцу — сплошь локти и блестящие колени, веб-телефон в кобуре на поясе. Она запыхалась и вспотела после пробежки, рухнула на откидное сиденье с каким-то мрачным облегчением — с таким сбрасывают балласт в туалете.

— Все эти лимузины, господи, один от другого не отличишь.

Он сощурился и кивнул.

— Мы прямо как детки перед выпускным, — сказала она. — Или какая-нибудь тупая свадьба где-нибудь. В чем шарм одинакового?

Он глянул в окно, отвечая тихо — тема была ему настолько безынтересна, что замечание пришлось адресовать стали и стеклу снаружи, равнодушной улице.

— В том, что я влиятельный человек, который предпочитает не метить территорию отдельными струйками мочи, — может, так? Мне следует за что-то извиняться?

— Я хочу домой, целоваться взасос с Максимой.

Машина не двигалась. Сверху обрушивался грохот, от которого прохожие, идя мимо, прикрывались: гортанные раскаты гранитной башни имени огромной инвестиционной фирмы, ее возводили на южной стороне улицы.

— Вам, кстати, известно, что сегодня за день.

— Известно.

— Сегодня у меня выходной, черт побери.

— Я это знаю.

— Мне отчаянно нужен этот лишний день.

— Я знаю.

— Ничего вы не знаете. Вы не можете знать, каково это. Я мать-одиночка в бедственном положении.

— У нас ситуация.

— Я мать и бегаю в парке, как вдруг у меня в пупке взрывается телефон. Думаю, что это ребенкина нянька — она никогда не звонит, пока температура не поднимется до ста пяти. [10] По Фаренгейту. 40,56 °C. А у нас, оказывается, ситуация. Еще какая ситуация. Иену сносит так, что нас может раздавить через несколько часов.

— Выпей воды. Посиди на банкетке.

— Мне нравится лицом к лицу. И мне совсем не обязательно смотреть на все эти экраны, — сказала она. — Я и так знаю, что происходит.

— Иена упадет.

— Точно.

— Потребительские расходы снижаются, — сказал он.

— Точно. А кроме того, Банк Японии оставил процентные ставки без изменений.

— Это сегодня случилось?

— Это случилось ночью. В Токио. Я позвонила своему источнику в Никкей.

— На бегу.

— Пока рвала когти по Мэдисон-авеню, чтобы успеть сюда.

— Иена не может подняться выше.

— Это правда. Точно, — сказала она. — Но она только что поднялась.

Эрик посмотрел на нее, розовую, взмокшую. Машина слабо продвинулась вперед, и в нем шевельнулась меланхолия — казалось, ей пришлось преодолеть глубочайшие долы пространства, чтобы дотянуться до него, застрявшего посреди города. Он выглянул в окно — причудливый композит, эти люди на улице машут проезжающим такси, перебегают на красный свет, все вместе едины и цельны, стоят в очередях к банкоматам у банка «Чейз».

Она сообщила Эрику, что он выглядит кисло.