Константин Смелый - Это даже не умрёшь

- Он щас не ко мне едет, надеюсь?

Женя энергично замотала головой.

- Об этом не написал. Знаешь, что он написал? Он написал, – она взялась за край скамейки и начала раскачиваться, словно произнося мантру, – Женька, привет, я ушёл от них три дня назад. Действие на кору как предполагали. Будет время и возможность, напишу подробно. Надеюсь, ты за границей и вообще молодцом. Жэ. Жээээ... Олег?

- Здесь я.

- Ты такой впечатлительный. Я тебя так понимаю. Что я могу для тебя сделать? Я для тебя что-нибудь хочу сделать... Ты такой хороший человек...

- Да ладно, какой я хороший... – Олег внутренне обмяк и внешне зарделся.

- Может, я тебе нравлюсь? Хочешь, мы – как же это – займёмся любовью? Если я тебе нравлюсь, то есть?

Олег нелепо огляделся. Ближайшие люди – всё те же подростки на роликах – маячили метрах в ста справа. Он огляделся снова, потом ещё раз, стараясь оттянуть свою реплику и как можно дольше не встречаться с девушкой взглядом.

Женя положила руку ему на колено.

- Я же вижу, я тебе нравлюсь... Ты не думай, мне не трудно. Ты ничего, симпатичный...

- Спасибо.

Олег бросил оглядываться и нерешительно удалил Женину руку с колена. Если бы её предложение прозвучало в квартире, а не на скамейке посреди проспекта, ему бы не пришли в голову мысли о благородстве. Он даже не мог внятно объяснить себе, что такое благородство. Смутно помнилось, что благородство – это когда ты не забираешь себе найденный кошелёк с пачкой евро или отказываешься заниматься сексом. Про кошелёк было понятно, про секс – не очень, но целоваться на скамейке не хотелось в любом случае, потому что в определённый момент всё равно бы пришлось прерваться и переместиться домой, а это было как-то негладко для первого раза, а если не начинать целоваться здесь и сразу идти домой, она может передумать, и всё получится неловко и беспросветно, и при таком раскладе благородство – наилучший выход, потому что это произведёт на неё впечатление, а там, глядишь, шанс повторится, особенно если оставить бутылку вина в шкафу – так, стоп.

Подумав про бутылку вина в шкафу, Олег понял, что рядом не лежал ни с каким благородством. Он ужаснулся и невольно обхватил бутылку обеими руками, но мысли не перестали метаться: а ведь если он откажется, она и вправду может решить, что она ему не нравится, или просто настроение никогда не повторится, с алкоголем или без, сегодня же она получила письмо от этого Жука, нууу жук, она так радуется, словно спала с ним раньше, тут ещё и любовная линия в этом шпионском романе – это бред, это страшный сон, этого не может быть – один геморрой только от...

Метания Олега прекратила лада с мигалкой и бело-голубой раскраской. Лада свернула с недостроенного шоссе, в которое упирался недостроенный проспект, недоропливо проехалсь вдоль разделительной полосы, проплыла мимо скамейки, но тут же осадила назад и остановилась.

- Вечер добрый, молодые люди, – розовощёкий лейтенант с густыми советскими усами условно козырнул им, не вылезая из машины. – Рядом ведь живёте-то, небось?

- Рядом, – беспомощно кивнул Олег.

Женя, совершенно окаменев, поедала милиционера глазами.

- Вот и идите домой вино-то пить, – добродушно посоветовал лейтенант. – Вы знаете, что административное нарушение совершаете?

Олег знал.

- Извините, товарищ лейтенант, мы на закат просто хотели посмотреть... – зачем-то залепетал он, плохо соображая от облегчения.

- Да мне-то что... Слышь, извиняются! – смеясь, он повернулся к напарнику. Потом снова высунул голову в окно машины. – А вот попадётесь кому другому, могут и привлечь. Идите, идите домой. На закат можно из окна посмотреть.

- Спасибо, – сказал Олег.

Как только лада отъехала, они поднялись со скамейки и молча пошли домой. Недопитую бутылку Олег поставил в урну рядом с подъездом.

В квартире он рассказал Жене о поручении, которое получила его компания. Потом о командировке в Стокгольм. Женя слушала рассеянно. Вяло нахмурилась первому, вяло обрадовалась второму. Выслушав, сказала, что завтра надо встретиться с Борисом и всё «переобсудить», а сейчас она ни о чём больше не хочет думать. Она хочет в душ и спать.

Олег содрал с шеи галстук и изготовил себе бутерброд. Полюбовался закатом из окна кухни. Ехать к Борису и Кате совершенно расхотелось.

Перед сном он минут сорок думал о благородстве, сексе, российском законодательстве и какую одежду брать в Стокгольм. Вязкое чувство бредовости происходящего не покидало его ни на минуту.