Константин Смелый - Это даже не умрёшь

Однако из этой бездны вышла только одна книжка в 216 страниц. Тогда как за последние три года Ю. Дзержинский написал уже четыре романа – и страниц в самом коротком из них было более трёхсот пятидесяти, даже без учёта издательских анонсов и содержания. И это при том, что холодная голова Дзержинского снова была в строю, и горячее сердце занималось творчеством только по вечерам и субботам. А воскресенья Дзержинский целиком отводил своей новой семье и спорту. Теперь ему было совершенно очевидно, что плодотворность тягот и невзгод бесстыдно преувеличена.

Гордость за настоящее Родины и уверенность в её будущем вдохновляли намного надёжней. Благодарность придавала творческих сил. На пятой странице самой свежей книги, «После смуты», Дзержинский, не сдержавшись, попросил издателя разместить посвящение: «Тому, кто вернул нам веру в себя». Личность того, кто вернул им веру в себя, прояснялась двумя страницами позже, в начале первой главы. Панин Вячеслав Вячеславович, герой повествования, рождался в Ленинграде, с предчувствием учил немецкий и любил книги про разведчиков – прежде всего, «Щит и меч».

Когда Жук сел на стул в кабинете Дзержинского и по-светски спросил его про литературные успехи, Дзержинский удовлетворённо смутился. Затем выдвинул ящик стола и достал «После смуты», изданное в бело-красно-голубой обложке. На лицевой стороне, под названием, был изображён главный герой. Он прищуренно смотрел вдаль.

- Симпатично, – Жук повертел книгу в руках. – Кого-то мне он напоминает, этот портрет...

- Вы возьмите себе этот экземпляр, если хотите, Роман Романыч, – зарделся Дзержинский. – Мне будет очень приятно, если вы на досуге...

- Непременно, – сказал Жук. – Досуга у меня навалом. Спасибо.

Он положил книгу на колени, накрыл её ладонями и насмешливо посмотрел в пол слева от себя.

Дзержинский вернулся в режим холодной головы.

- Собственно, об этом я и хотел поговорить, – вступил он после длинной паузы.

- ... О моём досуге?

- Нууууу, скорее о вашей занятости, Роман Романыч. О вашей работе.

На этом месте ему отчётливо захотелось встать и пройтись по кабинету, бросая задумчивые взгляды в окно. Однако новый кожаный диван, который ему поставили на прошлой неделе, не позволял осуществить такой манёвр с необходимой долей достоинства. Тогда Дзержинский немного отодвинулся от стола, развернул кресло на сорок градусов и бросил взгляд в окно прямо из него. Затем вернул взгляд на Жука.

- Прежде всего, Роман Романыч, хочу вас заверить: я к вам испытываю только уважение. Безо всяких но. Что наши ребята вас взяли – вы не принимайте близко к сердцу – порядок есть порядок, закон есть закон. Ну не могли не взять. Связались вы... Вы были связаны с человеком крайне нечистоплотным, тут уж как есть. Ну не могли вас не взять. Но лично я – я вас не осуждаю. Ни в коем случае. Я вас очень хорошо понимаю. Время у нас в стране было трудное. Всем приходилось вертеться. Медицине нашей, нашей науке, нашему интеллектуальному потенциалу – таким людям, как вы, Роман Романыч – вам пришлось особенно нелегко. Мы это знаем. Деньги, как говорится, не пахнут. Особенно, когда их нет... Но то время, к счастью, закончилось, – Дзержинский выгнул голову и посмотрел на хмурый портрет на стене. – Страна, слава богу, встаёт на ноги. Государство крепчает. Такого бардака, какой был в девяностые, мы больше не допустим. Сейчас вот ещё дружно переизберём Президента, и с новым мандатом доверия...

Жук осторожно кашлянул в кулак.

- Вы извините, что я перебиваю... Я слышал, вы клинику на Газгольдерной закрыли тоже?

- Нууу, закрыли, конечно, не мы... Мы только, на всякий случай, обратили внимание соответствующих инстанций. Оказалось, не зря, – Дзержинский грустно улыбнулся. – Договор аренды там был неправильно оформлен. Требования противопожарной безопасности не соблюдались. Велась двойная бухгалтерия, как водится. Платежи рутинно шли мимо кассового аппарата. Кроме того, была попытка дачи взятки инспектору Федеральной налоговой службы. Непорядок, что тут делать. Отозвали им лицензию, направили дело...

- Странно.

- Чего ж тут странного, Роман Романыч? Порядок есть порядок, закон есть закон.

- Странно, что попытка дачи взятки не удалась, – Жук посмотрел на Дзержинского чистыми глазами. – После стольких лет практики.

- Времена меняются, я же говорю вам, Роман Романыч, – мимолётно помрачнел Дзержинский. – Да и забудьте вы об этой клинике на Газгольдерной, ну в самом деле. Мы же с вами знаем, это слишком мелко для вас! Липосакция, ну я вас умоляю... – он тряхнул рукой, как будто прогоняя невидимую муху. – Мы в курсе вашей исследовательской работы, Роман Романыч, да да да. И мы считаем – наверху считают – и лично я считаю, Роман Романыч: ваша работа должна быть непременно продолжена. И на этот раз не по прихоти, так сказать, нуворишей. Продолжена в национальных интересах! На благо всей нашей страны.