Айрис Мердок - Монахини и солдаты

— Ну конечно!

— Ты всегда будешь со мной, правда? Я не могу жить без тебя.

— Да.

— Да — то есть останешься?

— Останусь… Гертруда, извини, хотелось бы мне быть лучше… — Из глаз Анны брызнули слезы.

— Лучше! Ты идеальная подруга. Это я такая дурная. Моя страшная ошибка все и всех перевернула. Чувствую, я никогда не разделаюсь с последствиями. Не плачь, сердце мое.

— Ты оправишься, все будет хорошо, — сказала Анна, смахивая слезы. — Мы все тебя любим.

— Да, в этом отношении я счастливица. Все поддержали меня, никто не остался в стороне, и они, конечно, были правы с самого начала, но они так нежны, так добры ко мне. Я доставила столько неприятностей тебе, и Манфреду, и Графу.

— Чепуха. Как прошел вечер у Стэнли и Джанет, хорошо?

— Хорошо. Граф тоже там был. Удивительный человек. Знаешь, в нем столько скрытых достоинств.

— Ты права. — Анна высвободила руки. Погладила подругу по блестящим каштановым волосам. — Ты вообще говорила с ним о том, что сейчас сказала мне: о желании положить конец и увериться и что у Тима есть возможность?..

— У нас был разговор, когда он пришел ко мне в тот день…

— О да, когда мне пришлось уйти.

— Граф так щепетилен. Защищал Тима. Больше того, даже убедил меня, что это мой долг дать ему возможность оправдаться.

«Он способен на такое», — подумала Анна и сказала:

— Тогда ты должна это сделать.

— Да, но как? Анна, дорогая, ты не могла бы… не могла бы еще раз пойти туда, в ту квартиру?

— Я бы предпочла не ходить, — ответила Анна. — А ты не можешь написать ему?

— О господи! — сказала Гертруда. Она села обратно в кресло и принялась крутить браслет на руке. — Думаю, могла бы. Но хотелось бы знать наверняка, что он получит письмо… он, а не кто другой… о, как это все ужасно…

— Хорошо, — согласилась Анна. — Я, если хочешь, отнесу письмо и буду знать наверняка, что он его получил.

— Отдашь ему в руки?

— Да.

— Ох, я такая беспомощная, такая глупая, такая слепая, такая эгоистичная и такая несчастная…

Анна притянула ее к себе на кровать, обняла, сцепив руки на шелковой спине Гертруды, где длинная застежка-молния была немного расстегнута. Прижалась щекой к щеке Гертруды и неожиданно увидела их головы в зеркале: серебристо-золотистая и каштановая, смешавшиеся волосами.

— Дорогая, я очень хочу, чтобы ты была счастлива, очень хочу помочь тебе стать счастливой.

— Хватит ли у тебя на это сил?

— Сделаю все, что возможно и невозможно.

— Тогда я приду в себя, смогу что-то соображать. Какое это все безумие, отвратительное, ужасное, идиотское безумие!

— Мне не нравится идея идти туда, — проговорил Граф. — Эта женщина может наброситься на вас.

— С нее станется! — ответила Анна. — Она способна наброситься и на вас!

Граф выглядел обеспокоенным.

— Я, — сказал он, — очень хорошо понимаю желание Гертруды убедиться, что он получит письмо. В конце концов, эта женщина может уничтожить его, правда?

— Она может.

— Кто-то должен попытаться встретиться с Тимом наедине, чтобы Дейзи не знала.

— Кто-то должен.

— Думаете, она алкоголичка?

— Не знаю. Все возможно.

— Гертруда говорит, она понравилась вам.

— Мне ее жалко. Она живет в каком-то нездоровом сумрачном мире иллюзий, полуправды и алкогольного дурмана. В ее квартире просто пахнет всем этим.

— Я отнесу письмо, — предложил Граф.

— Ну хорошо.

Анна устала говорить об одном и том же. Они в ловушке, подумала Анна. Питер не может бороться с Тимом, а она — бороться за Питера. Так что в каком-то смысле они в одинаковом положении. Разве что она намного умнее и хитрее Питера.

— На мой взгляд, Гертруде следовало бы встретиться с Манфредом и обсудить положение, — сказал Граф.

Анна знала, что Гертруда в этот самый вечер обедает у Манфреда. И судя по всему, не сказала об этом Графу. Удивительно, что он так волнуется за Манфреда.

— Полагаю, теперь, после смерти Гая, он глава семьи. — Граф сказал это с таким безумно серьезным видом, что Анне захотелось его встряхнуть.

— Ах, семья! — раздраженно воскликнула она. — Никакой семьи не существует, все это выдумка.

— Выдумка?

— Притворство, игра, в которую они играют. Гертруда им безразлична. Они получают удовольствие от этой истории, от ее несчастья.

— Анна, вы несправедливы к ним.

— Ладно, Питер, я несправедлива, пусть будет так. Они хорошие, достойные, порядочные люди. Но тем не менее это не настоящая тесная семья. Я знаю, некоторые из них волнуются за Гертруду. Но у нее с ними мало общего. Она вышла замуж за Тима, чтобы освободиться от них.