Айрис Мердок - Монахини и солдаты

Анна увидела по лицу Питера, ясно прочла в его мыслях, что он тоже тщательно взвешивает создавшееся положение. Питер искал выгоды для себя не больше, чем она. Теперь, после первоначального возбуждения, он понял ситуацию и свою в ней роль, и что он может приобрести, а что потерять, и вынужден был сказать себе: надо оставить их в покое, не предпринимать ничего, ничего на свете, что может разлучить этих двоих. Острая необходимость действовать ложилась на Анну.

Глаза Питера потухли.

— Вы правы, Анна. Мы не имеем права что-либо предпринимать. Я так и передам Манфреду. Как вы сказали, слишком все неясно.

— Но, как вы сказали, разве мы можем не считаться с этой историей, оставить ее без внимания?

— Да, впрочем, я… теперь, подумав… решил, что это недостойно. Дикая история не основание… В любом случае нельзя вмешиваться…

— По крайней мере, следует постараться осторожно разузнать, выяснить… есть ли в ней хотя бы доля правды.

— Да, но я теперь понимаю, что это не может быть правдой.

— А каково мнение Манфреда о том, что следует предпринять?

— Он не знает. Он хотел бы посоветоваться с вами. Он считает, что, возможно, нам удастся узнать немного больше.

— Манфред говорил кому-то еще?

— Нет. Но он не представляет, как мы можем что-то узнать без… и будет ужасно, если…

— Роуленд исчез, но остается девушка, Дейзи Баррет. Кто-нибудь знает, как ее найти?

— Нет… хотя есть один паб, куда она и Тим обычно ходили, и там-то Джимми Роуленд слышал, как они обсуждали свой план…

— О нет, Питер, это слишком отвратительно, я не в силах поверить.

— И я. Не надо было рассказывать вам об этом. Оставим все как есть.

— Мы не можем. Где находится паб?

— Он называется «Принц датский», возле Фитцрой-сквер.

Анна нажала кнопку звонка.

— Да? — раздался голос в домофоне.

— Мисс Баррет?

— Я. Что вы хотите?

— Я знакомая Тима Рида, могу я зайти на минутку?

— Вы женщина? — раздалось после паузы.

— Да.

Замок зажужжал, и дверь открылась.

В подъезде было темно и смрадно. Имя мисс Баррет стояло под табличкой «Второй этаж». Анна поднялась по лестнице и постучалась.

— Входите.

Найти Дейзи не составило труда. Анна сама отправилась в «Принца датского». Когда стало предельно ясно, что необходимо узнать всю правду, какой бы она ни была отвратительной, Анна исполнилась свирепой, настойчивой энергии. Задача была ее и только ее. Щепетильный Манфред мучился и сомневался. Он, через Графа, которого она снова увидела на другой день после их разговора, попросил ее зайти и обсудить ситуацию, но она ответила, что в этом нет необходимости. Оказалось, что Эд Роупер, несмотря на клятвы быть благоразумным и молчать, уже поделился слухом кое с кем из друзей и что Мозес Гринберг каким-то образом тоже узнал обо всем и звонил Манфреду. Было ясно, во всяком случае Анна заявила, что ей ясно, что кто-то должен заняться расследованием, и она займется этим сама, причем немедленно. Она поделилась с Графом своим планом, простейшим из возможных. Она отыщет Дейзи Баррет и поговорит с ней; и если она решит, что в «этой истории ничего нет», уйдет, не раскрывая цели своего визита. Она решила не придумывать никакого фальшивого предлога. Была уверена, что быстро узнает, что нужно, и лучше будет говорить, положившись на интуицию. Граф, понятно, был поражен. Высказал в своей витиеватой старомодной манере желание непременно сопровождать Анну в паб. Анна ответила с несвойственной ей резкостью:

— Питер, я не монахиня.

На деле она чувствовала робость и волнение, когда накануне в шесть вечера вошла в «Принца датского». Особенно она боялась встретиться с Дейзи Баррет на публике, боялась, что придется просить ее о разговоре наедине. А если вдруг Тим действительно будет там с ней?.. Она хотела узнать, где живет Дейзи. А если люди в пабе спросят, для чего ей это нужно, скажут, чтоб не совала нос куда не следует? Но ничего подобного не случилось. Она спросила у хозяина паба, который спросил у человека за стойкой, тот спросил кого-то еще (это оказался Пятачок), и последний назвал адрес.

«Приятельница Дейзи?» — переспросил он. «Да, и я только что приехала в Лондон», — «Может быть, придет попозже», — «Спасибо». Анна отложила встречу на другое утро.

Было около полудня. Перед этим прошел дождь. Сейчас солнце блестело на мокрых крышах и тротуарах, и от них исходило голубое сияние. Крохотная комната Дейзи была заполнена этим отраженным светом, и Анна сощурилась, войдя. Хотя окно было открыто, сильно пахло перегаром.