Айрис Мердок - Монахини и солдаты

— Чудесные цветы, чудесные, — сказала Гертруда и подумала про себя: «Боже, я даже не знаю адрес Тима».

Гертруда приехала на Ибери-стрит и нашла там ждущих ее Анну и Графа. Граф отнес ее чемодан и поставил в спальне. Увидев их сияющие глаза, их любовь, их заботу, она почувствовала себя неуверенной и почти чужой, будто квартира ей больше не принадлежала. Не ощущалось, что она вернулась домой, что было странно, поскольку именно ради этого так преданно старались два дорогих ей человека. На каминную полку Анна поставила букет из листьев и ирисов, а на инкрустированный столик — красные и белые тюльпаны в очаровательной вазе.

Граф обратил внимание на усталый и озабоченный вид Гертруды. Почему она развалилась в кресле? Обычно она так не сидит. Какой она кажется хрупкой и беспомощной. Похожей на беженку. Как прекрасны ее волосы, каштановые, блестящие, рассыпавшиеся в беспорядке. Он смотрел на нее, светясь любовью. От нестерпимого желания прикоснуться к ней и невозможности это сделать его переполняли нежность и волнение. Граф был на удивление счастлив и спокоен во время отсутствия Гертруды. Он даже не переживал оттого, что она уехала с Манфредом. Пока ничего не могло с ней случиться. Он чувствовал, что она невредима, неприкосновенна, защищена, и мог, как никогда, предаваться мечтам о ней, любить ее и ждать ее возвращения. Подобное безмятежное ожидание — возможно, счастливейшее из человеческих занятий.

— Нам так не терпелось увидеть тебя, — сказала Анна.

— Ужасно приятно видеть вас! — подхватил Граф. — Но вы, наверное, устали с дороги. Устали?

— Вид у нее измученный, — сказала Анна. — Не хочешь пойти полежать немного?

— Нет-нет, я прекрасно себя чувствую.

А Гертруда думала про себя: Анна потворствовала любви Графа ко ней. Она разрешила ее, высвободила. Возможно, он изливал перед ней душу, и так его любовь стала более публичной и гласной. И сам он стал увереннее, откровеннее. С Анной в союзницах он чувствует, что может выказывать свои чувства. Они загоняют ее в угол. Это сговор, они загоняют ее в угол своей любовью! Но разумеется, это происходит ненароком, они, может, ни словом не обменялись, просто они оба беззаветно любят ее! О господи, разве она не счастливица?

Глядя на них, она чувствовала раздражение, удовольствие, благодарность. И думала: каким Граф стал привлекательным. Надежда красит его.

— Сними пальто, дорогая, — сказала Анна.

— Я повешу, — подскочил Граф.

— Я чувствую себя гостьей! — сказала Гертруда.

— Да, ты гостья, только на этот вечер!

Гертруда скинула пальто. Зазвонил телефон. Анна взяла трубку и назвала номер, потом, озадаченная, опустила ее.

— Странно, то же самое было утром: кто-то звонит и, едва я отвечаю, кладет трубку. Уж не воры ли звонят, чтобы проверить, есть кто дома?

— Нет, просто набирают ошибочный номер.

«Он позвонит завтра утром, — подумала Гертруда, — надо будет выпроводить Анну куда-нибудь».

Телефон зазвонил снова.

— Я подойду, — поспешила сказать Гертруда.

Она вскочила, но потом засомневалась, как ей ответить. Однако это была Джанет Опеншоу.

— Да, Джанет, дорогая, я только что вернулась. Обед завтра? Прекрасно… да-да… буду ждать с нетерпением…

— Все жаждут тебя видеть, — сказала Анна. — Мы едва отстояли тебя на этот вечер. В следующем месяце у тебя все ланчи и обеды будут вне дома, засыпали приглашениями. Возле телефона длинный список тех, кому тебе надо будет позвонить.

Я этого не выдержу, — сказала Гертруда. — А давайте сейчас пойдем куда-нибудь втроем. Вы же свободны, Граф? Не хочется сидеть дома. Выпьем где-нибудь, а потом и пообедаем. — А про себя подумала: «Если Тим снова позвонит, не сдержусь, расплачусь».

Анна и Граф растерянно переглянулись.

— А я приготовила такой чудесный обед, чтобы не надо было куда-то идти, — сказала Анна, — кое-что такое, что я научилась готовить, пока ты была в отъезде…

— Раз так, то, конечно, останемся, как это мило, ты очень добра… только не возражаете, если мы не будем отвечать на телефонные звонки? Пойдемте сразу в столовую.

— Уверена, ты хочешь сперва что-нибудь выпить, ведь правда? — предложила Анна.

— Не откажусь.

Бутылки больше не стояли на инкрустированном столике. Анна перенесла их на кухню.

Пока они обедали, до них несколько раз доносился телефонный звонок, даже через две закрытые двери. Шедевр Анны, coq au vin, [104] Петух в вине (фр.). удостоился всяческих похвал. Вопросы сыпались один за другим. Атмосфера за столом царила радостно-возбужденная, праздничная.