Сенаторов А. / Логвинов О. - Аскетская Россия - Хуже не будет!

В следующем номере неизвестный мне критик Ушлепкин в пух и прах разнес новый альбом Deep Purple. По его мнению, группа вышла в тираж и паразитирует на собственном творчестве сорокалетней давности. Музыкантам остается «чесать» по странам третьего мира, где они хоть кому-то нужны. Новые песни встречаются вежливыми аплодисментами, а выезжать приходится на набивших оскомину старинных хитах. Резюме: некогда великие рокеры превратились в заурядных трудяг. Это переходило все границы! Ложь от первого до последнего слова! На концертах Deep Purple до сих пор аншлаги, новые песни воспринимаются на «ура», а творчество не потеряло актуальности. Эти монстры рока всегда готовы задать жару молодым дерьмачам, которые и играть-то толком не умеют! Кроме того, известно, насколько хорошо к Deep Purple относится лидер партии.

Музыкальные пристрастия главного аскета не были секретом – современная музыка его раздражала. Он предпочитал советские ВИА: «Поющие гитары», «Песняры», «Лейся песня». Их искреннее творчество о любви, труде и том, как прекрасно живется в Советском Союзе, на голову выше нынешнего блеяния. «Я у тебя не взяла», «Ты мне не дала». Стыдно! После прихода к власти вождь планировал жестко разобраться с так называемыми «звездами». В общем, статья была настолько неуместной, что Лидия Секс тут же потребовала изъять ее из номера. Убид заявил, что об этом не может быть и речи, так как все содержание утверждено редколлегией (куда, напомним, кроме Вмдила, никто не входил). На первый раз Лидии пришлось сдаться, но она начала внимательно просматривать все материалы перед выходом в печать.

Апогей наступил через месяц. В один не самый прекрасный день ко мне прибежала товарищ Секс. «Совсем он стыд потерял, предатель», – она швырнула на стол свежий выпуск «ОблаЗОПы». На последней странице бросался в глаза заголовок «Х…й Моржовый или аскетов к ответу!» Я быстро пробежался по тексту. Обычная антиаскетская пропаганда: кучка приспособленцев, нахрапом идут к власти. Отдельно досталось Климу – олицетворяет все мерзкое, открыто насмехается над народом.

– Как он мог до такого докатиться?

– Измена Родине карается смертью. Пойдем, посмотрим в глаза предателю.

Главный редактор, на свою беду, оказался на работе. Он сразу догадался о цели визита, мы еще войти не успели.

– Не иметь к этой гнусной провокации никаких отношений! Меня пытаются дикредитировать! Кругом шпионы, сеют раздор в партийных рядах.

– Хватит изворачиваться, – ледяным тоном парировала Семеновна, собираясь вершить самосуд. – Смерть предателям!

Убид решил сменить тактику.

– Не губите! – истошно завопил он. – Супостаты облазнили, сбился с пути истинного! Не так много преданных людей, чтобы ими разбрасываться!

– Сколько посулили-то? – Семеновна смягчилась.

– Вот все, – промямлил редактор, протягивая триста рублей.

– Убери свои поганые деньги, – с отвращением прошептала она.

– Не густо вас проплачивают, – заметил я. – Их следует приобщить к делу как вещественное доказательство. А вы должны понести наказание за свой проступок.

Вмдила смиренно молчал, повесив голову.

– Мы обязаны сообщить наверх, вашу судьбу решат там.

– Я немедленно сажусь за докладную товарищу Моржовому, – с энтузиазмом выпалила товарищ Секс.

– А что вы там напишите? – насторожился Убид.

– Правду о ваших должностных преступлениях.

Главный редактор успокоился – бить его не будут.

Через полчаса с докладной ознакомился Джонни Пэнас. «Вмдила предал вождя зпт берет копеечные взятки тчк Необходимо наказать коррупционера зпт ждем ваших указаний тчк».

Джонни задумался: шло важнейшее заседание политбюро, велено было не беспокоить. Но налицо серьезный проступок. Главный редактор берет копеечные взятки, что для аскета такого ранга недопустимо – если уж брать, то по-крупному. Джонни рассудил, что лучше съездить в редакцию и разобраться на месте.

Через пятнадцать минут он припарковал свой лимузин на улице Правды, напрочь перекрыв движение. Такие мелочи штатного делопроизводителя не волновали – решались дела государственной важности. Переговорив со мной и Лидией (главный редактор молчал как рыба), он принял решение ехать на заседание политбюро. Все-таки попахивало изменой и нарушением аскетских принципов. Меня взяли свидетелем, а триста рублей как вещественное доказательство. За старшего в редакции осталась товарищ Секс.

Не каждый день приходится разъезжать в шикарном лимузине с доверенным лицом Клима! Поредевшие интеллигентские пикеты смотрелись у здания Аскет Холла как кактус во льду. Программа «Кто в пикете, тот лох» приносила свои плоды. Лозунги митингующих не сильно изменились: «Х…й Моржовый!» , «Нет аскетскому разврату!» Джонни помахал рукой пикетирующим. После месяца стояния интеллигенты походили на аборигенов. Раздались крики «воры», «совести у вас нет». Швейцар в ливрее открыл нам дверь, за что получил от Джонни мятую стодолларовую купюру. «Спасибо, батюшка, здоровья вам и процветания». Похоже, в день он зарабатывает больше, чем я в месяц.