Канта Ибрагимов - Аврора

— Вот наша наука, наша гордость! Мы сюда категорически никого не пускаем, но тебе… — раскрыл дверь в лабораторию: едкий воздух, пропитанный реагентами и бензином, шум генератора, и Аврора, в поношенной, грязной куртке, в огромных защитных очках, как раз вручную пытается освободить мощный пресс.

— Здравствуйте, с приездом, — Аврора явно смутилась, бегло, с ног до головы, будто сравнивает, осмотрела одежду Цанаевой, почему-то скинула с себя куртку. — Проходите… Может установку отключить? Шумит.

— Нет-нет, — сказал Цанаев.

— Нет! — словно всему окружающему бросила приезжая.

Она явно в шоке, побледнела, попятилась, прислонилась к стене.

— Тебе плохо? — забеспокоился директор.

— Это от самолета и смены климата… Отвези домой, — просит жена.

В квартире ей лучше не стало: отопления нет, спала в шубе. На следующий день супруга с энтузиазмом засобиралась на базар и по магазинам, дабы обустроить быт мужа. Но вид и бытность Грозного быстро погасили и этот пыл.

— Я волнуюсь за детей, отправь меня побыстрее в Москву… Здесь жить невозможно, — ее окончательный вердикт, но увидев зарплату Цанаева: — Дети растут, затраты растут. — А перед самой посадкой: — Ты квартиру приватизируй, продавай и — в Москву. Здесь жизни нет и не будет.

«А про Аврору забыла»? — напоследок хотел было спросить Цанаев, но интеллигентность помешала.

И помешало то, что он теперь почему-то сам про Аврору не может забыть, постоянно о ней думает, хочет быть рядом с ней. Почему-то рядом с ней ему спокойно.

А вот Аврора неспокойна:

— Гал Аладович, — говорит она, — какое-то предчувствие у меня нехорошее. Кажется мне, что Бидаев что-то замышляет.

— Пусть только покажется, — хорохорится Цанаев.

— Надо лабораторию перенести в подвал.

— Чего? Ты с ума сошла? У тебя и так дышать нечем, а ты — в подвал.

— Кстати, — вдруг улыбнулась Аврора, — давайте выйдем, подышим свежим воздухом, — она недвусмысленно осмотрела кабинет директора.

Уже был март, но погода еще держалась зимняя — влажный холодный ветерок, мокрый снег, слякоть. Вечерело.

— Ты думаешь, что в моем кабинете подслушивающие устройства? — во дворе спросил Цанаев.

— Береженого Бог бережет, — ответила Аврора, глядя на высокую густую иву. — Сейчас наши совы взлетят, — и точно, как в сказке, огромное заснеженное дерево зашевелилось, издав громкий гортанный звук «уху» взлетела одна сова, огромными крыльями как бы очищая путь. Облетев по кругу весь двор, словно убедившись, что все в порядке, эта сова издала еще раз, гораздо громче, «уху», и тогда, как по команде, вся стая взлетела — завораживающий шелест мощных взмахов, казалось, что магическая сила птиц перекрыла весь небосвод; они резко унеслись в сторону окраинных лесов. Стало еще сумрачней, печальней и пустынно. А Цанаев и Таусова все еще смотрели на небо, потому что откуда-то стал доноситься нарастающий гул вертолета.

— Пошли под иву, — предложил Цанаев, зная, что от таких летающих птиц лучше скрыться. Они долго стояли под деревом, видя под ногами щедрый белеющий совий помет и комочки погодков, потому что, как им показалось, вертолет завис над их институтом, и они даже чувствовали вихрь от его лопастей.

Лишь когда вертолет улетел и стало совсем тихо, Цанаев прошептал:

— Тревожная, пугающая тишина… Говори.

— Мне подбросили записку. На днях будет нападение на наш институт.

— Хотят сорвать референдум?

— Не думаю. Главная мишень, как я поняла, мое окно, наша лаборатория.

— Бидаев? — некая дрожь в тоне директора.

— Не знаю… Но почерк, мне кажется, знаком: лесные братья.

— Ты связана с боевиками?

— Клянусь, нет. Сама боюсь и ненавижу всех, кто с оружием. Но вы ведь знаете, что мои братья… а это их… — Аврора резко прервала речь.

После долгой паузы Цанаев сказал:

— Надо срочно сообщить Бидаеву. Вроде он здесь хозяин, как сам говорит.

— А я по своему опыту скажу, — тверд голос Авроры, — что все, кто с оружием, зачастую в сговоре. Правда, иногда лупят друг друга… Разве вы это до сих пор не знаете? Здесь царит абсурд.

— Да, спецслужбы что угодно творят, — согласился Цанаев. — Я обязан доложить Главе и позвонить Бидаеву.

— А если Бидаев спросит, откуда такая информация?

— Да, — задумался Цанаев. — Что делать?

— Надо лабораторию перенести в подвал.

— Ты не сможешь там работать, задохнешься.

— Смогу, вытяжку сделаем. И мне спокойнее, а то кажется, что все время кто-то в окно подглядывает… Потеряем установку — мне конец: это деньги, моя докторская, моя жизнь! Согласитесь.