Эмиль Брагинский - Старики-разбойники

Воробьев шагнул к подъезду:

– Поднимемся к тебе, надо поговорить!

– Лучше погуляем! Смотри, какая славная погода, солнышко светит! – Голос Мячикова прозвучал фальшиво, но Воробьев этого не заметил.

– Я не возражаю. – Валентин Петрович взял друга под руку, и они медленно пошли по улице. – Учти, я уже обо всем догадался.

– О чем? – состроил невинное лицо Николай Сергеевич.

– Ты ведь внес только полторы тысячи?

– Откуда ты знаешь?

– Аня сообщила.

– Она подумала, что я присвоил эти восемьсот рублей! – Мячиков остановился и с тоской заглянул Воробьеву в глаза.

– Мы ее разубедим, – отмахнулся Валентин Петрович, который был далек от лирики. – Я сопоставил факты: ты просил Аню дать показания, что ее ограбил высокий мужчина. Потом ты, оказывается, одолжил у Ани инкассаторский мешок... – Валентин Петрович выдержал долгую паузу. – Теперь я тебе опишу, как было дело. Ты перекладывал деньги из мешка в карман или в портфель, точно я не знаю. Ты был неосторожен и занимался этим на улице. Ты успел переложить полторы тысячи, когда к тебе подошел высокий мужчина и спросил: «Закурить не найдется?!»

– Я некурящий! – как автомат, отозвался Мячиков.

– «Ах, ты еще и некурящий!» – сказал уголовник и отнял у тебя мешок, в котором оставалось восемьсот рублей. – Воробьев гордился своей проницательностью. – Что ты можешь сказать в свое оправдание?

– Ничего! – безропотно ответил Мячиков.

Закапал дождь.

– Пошли к тебе! – скомандовал Воробьев, но Мячиков был негостеприимен:

– Лучше постоим где-нибудь под навесом! Свежий воздух, теплый дождь. Это нам полезно!

Они укрылись под козырьком, который нависал над витриной книжного магазина. Валентин Петрович полез во внутренний карман, достал из него пакет и протянул Мячикову.

– Что это такое? – Мячиков на всякий случай отодвинулся.

– Восемьсот рублей! – лаконично объяснил друг.

– Я не возьму! – заупрямился Николай Сергеевич.

Воробьев повысил голос:

– Ты хочешь, чтобы мы с тобой стали нечестными людьми? В старости угрызения совести мучают даже негодяев. Они совершают добрые поступки, как бы замаливая грехи. А мы с тобой жили честно, и давай помрем тоже честно.

– Ты даже не представляешь, как я с тобой согласен. Все это меня терзает, мучает. Я ночей не сплю!

– Бери деньги, Коля!

– Я не могу их взять! Что я скажу Федяеву? Где я их нашел?

– Ты опять подложишь их в водосточную трубу, – невозмутимо предложил Воробьев.

– Но это же курам на смех! – воскликнул Мячиков. Но Валентина Петровича ничто не могло поколебать:

– Ничего, выкрутишься!

– Но это, наверное, все твои сбережения?

– Не твое дело! – грубо ответил Валентин Петрович. – Бери!

И Мячиков взял.

Дождь усилился.

– Пойдем домой, холодно! – сказал Воробьев.

– Я очень люблю дождь! – упирался Мячиков. – Особенно когда проливной!

– Я боюсь простудиться. Я только что встал после болезни! – напомнил Валентин Петрович.

Подумав, что он подвергает друга опасности, Мячиков обреченно согласился:

– Пошли!

Когда промокшие старики добрались до квартиры Николая Сергеевича, он постоял у двери, явно колеблясь, потом вставил ключ в замок, впустил Валентина Петровича в дом, а сам задержался при входе.

Воробьев сделал несколько шагов и замер.

Комната была пуста. В ней не было мебели, люстры, ковра, телевизора. К стене одиноко жалась раскладушка, накрытая одеялом.

Мячиков остался в прихожей, не решаясь переступить порог и боясь встретиться взглядом с Валентином Петровичем.

– Теперь я понял все! – дрогнувшим голосом сказал Воробьев. – Ты поступил как настоящий мужчина!

Восемьсот рублей, подаренные Воробьевым, жгли душу Николая Сергеевича. И он решил предпринять еще одну попытку, чтобы схватить грабителя. Мячиков проанализировал свои поступки и понял, в чем заключалась его ошибка. Когда он второй раз пришел на ночное дежурство в злополучную подворотню, то в его руках был туго набитый инкассаторский мешок. Сначала Мячиков хотел положить в мешок восемьсот рублей, тогда бы все было по правде, но потом отказался от этой идеи и набил мешок бумагой. Николай Сергеевич решил изобразить из себя приманку, надеясь, что грабитель, может быть, клюнет еще раз.

Всю ночь Николай Сергеевич мерил шагами гулкую подворотню, подводя печальные итоги.