Канта Ибрагимов - Дом проблем

— Это не я — это Ленин.

— Вот именно — Ленин. А то мы этого не знали, если бы Мастаев не напомнил, — он стал что-то записывать, а Ваха не выдержал:

— И что со мной будет?

— Ну, — не глядя на него и продолжая писать, — не знаю, на счастье или на горе, но ныне не 37-й год, а вот подлечить вас надо основательно.

— Что это значит?

— Это значит — вам во благо. Так сказать, «психушка». Слышали?

— Что?! — вспыхнул Мастаев. Видимо, мгновение он еще соображал, а потом резко вскочил, смял листок, на котором писал мужчина. Здоровяк от двери бросился было к нему, но Ваха как-то ловко вывернулся и уже выскочил в коридор, а там еще двое с дубинками.

— Вот видите, вам лечение просто необходимо, — продолжал очкарик, после того как связанному Вахе сделали укол. — Пригласите понятых, — это были его соседи, и уже уходя: — А вот ваша соседка, — он указал в сторону комнаты Деревяко, — оказала вам медвежью услугу. Вы ведь явно исправлялись: на гимн и «Интернационал» по стойке смирно, как положено всем советским людям, стояли, а она своими объедками. Видите, нет у нее партстажа, и классиков, видать, не читала, так что за пособничество тоже будет наказана.

— Э-э-э, — лишь промычать смог Мастаев.

— Не-не, к тебе в психушку не положим, — улыбается мужчина. — Тебе жирно будет. Мы ей найдем занятие по душе и по телу, так сказать, — он слащаво ухмыльнулся и еще что-то говорил, однако более Ваха уже не слышал, все поплыло, и мрак.

Сквозь болезненный, как кошмар, тяжелый сон Мастаев чувствовал, как зажегся свет и звучал «Интернационал», то же самое он ощутил на рассвете, когда, как ему показалось, уже ревел Гимн СССР. Он думал, что уже в психушке, а оказывается, еще в своей комнате, и вроде тот же мужчина в очках, да не тот, нет в его движениях уверенности, лицо посерело в какой-то злобе. Он всех, прежде всего Мастаева, словно бы торопил, посматривал на часы, но команды никакой не давал. И тут вдруг прямо среди дня включился свет, по радио приятная, легкая музыка, и из кранов в ванной с напором побежала вода. И в это время по радио: «Внимание! Экстренное сообщение ТАСС». Мужчина в очках сдернул со стены приемник, раскрыл окно, с отвращением бросил на улицу и только окно прикрыл, как из-за стены донесся тот же голос: «Указ Президента РСФСР: 1. Академию Общественных наук при ЦК КПСС упразднить и на ее базе создать Академию Государственной службы при Президенте России. 2. Политзадержанных освободить. Немедленно».

В комнате наступила тягостная пауза. Неожиданно Мастаев захохотал и странным голосом выдал:

— Умру — все вы погибнете, империалисты вас задушат!

— Во, смотри, — встрепенулся очкарик, — он действительно больной — что он несет?

— Так это не я, — все так же задорен Ваха, — это слова Сталина, которого процитировал Хрущев на осеннем Пленуме ЦК 1962 года. Ха-ха, вы-то не читаете классиков.

— Не читаю, — злобно подтвердил очкарик, — и без того ясно, — державу разваливают, суки-и! — он кулаком ударил по столу и, ткнув пальцем в Мастаева: — Но тебя за «карканье» я в психушку засадить успею, вставай, — он хотел схватить Мастаева, а за стеной шум, шаги и голос Деревяко.

— Мастаев, ура! Тебе за диплом отлично поставили. А Президент России — премию и медаль!

— Гражданка Деревяко! — заорал очкарик. — Хотел вас пощадить. А надо по-ленински, всех, быстро в дурдом. Заберите и ее.

Охранники и выйти из комнаты не успели, как вошло несколько преподавателей и с ними Кныш.

— Слушатель Мастаев, — торжественно объявляет один лектор. — У вас превосходная дипломная.

— Я думаю, надо чуть доработать и это кандидатская диссертация, — другой.

— Его надо оставить у нас преподавать, — третий.

— Нет-нет, — запротестовал Кныш, — он в Грозном нужнее.

— Коммунисты! Что вы несете?! — наконец, словно очнулся очкарик.

В наступившей паузе все с удивлением глянули на него, а первый лектор спросил:

— Вы не в курсе событий?

— Долгожданных событий!

— Россия восстает из небытия!

— Вы о чем, товарищи?! — не может понять очкарик.

— Ну, видать, не в курсе. Так вот. Отныне наше учреждение — «Академия госслужбы при Президенте России». А дипломная Мастаева — первая и лучшая за всю историю академии, и Президент России это отметил. Господин Мастаев, вас ждут в ректорате, — первый лектор уважительно пожал Вахе руку. — Поздравляю.

Даже по прошествии нескольких дней Ваха не мог понять, были пережитые потрясения сном или явью, как следом торжественное вручение дипломов, его хвалят более всех. Тут же в зале мило беседуют руководитель его республики и генерал-земляк. К таким важным людям в Грозном ему не подойти, он и здесь не смел к ним приблизиться. И вот момент: он подошел, поздоровался по-чеченски. Ну как его не знать — лучший выпускник курса, которого сам Президент России уже отметил. И в это время объявление: