Канта Ибрагимов - Дом проблем

Орденов Ленина, Октябрьской Революции и Трудового Красного Знамени коллектив коммунистического труда — типография Грозненский рабочий располагалась в двух шагах от «Образцового дома», а за ней Главпочта и стадион «Динамо», где Мастаев Ваха любит играть в футбол, так что о такой работе «под носом» можно только мечтать. Однако оказалось, что типография — не стройка, и здесь прямо у входа красный транспарант: «Мы не намерены сделать наш орган складом разнообразных воззрений. Мы будем вести его, наоборот, в духе строго определенного направления! (Ленин)»; [32] В. И. Ленин. Заявление редакции «Искры». ПСС. Т. 4. — М., 1971. -С. 358. наверное, поэтому даже резолюция директора Самохвалова ничего не решала, для приема на работу в отделе кадров потребовали справку — направление из КГБ. [33] КГБ — Комитет государственной безопасности СССР.

В центральное здание КГБ, что на проспекте имени Орджоникидзе, [34] Орджоникидзе Г. К. (Серго) (1886–1937) — член партии с 1903 г. В 1922–1926 гг. — первый секретарь Кавказского крайкома партии. С 1930 г. — член Политбюро ЦК ВКП(б). В обстановке массовых репрессий покончил жизнь самоубийством. Мастаева даже на порог не пустили. Тогда, по подсказке начальницы отдела кадров, он позвонил в это заведение, да словно разговаривал с Марией, даже свою фамилию еле произнес, и на другом конце посоветовали более не беспокоить.

Так бы и не устроился Ваха в типографию, уже подыскивал другую работу, когда позвонил сам Самохвалов и сказал пойти снова в КГБ — его ждут. Без проволочек провели в какой-то кабинет, где сидел мужчина в штатском, курил, чем-то напоминал Кныша.

Мастаев думал, что его будут о чем-то расспрашивать. Нет, ни единого вопроса. При нем хозяин кабинета не спеша просматривал какие-то бумаги в папке, и Ваха невольно заметил от руки написанный листок — точно почерк Кныша.

— Вы согласны заполнить и подписать эту анкету? — неожиданный вопрос.

Мастаев считал себя человеком независимым, и, ожидая вербовки либо какого еще подвоха, он дрожащей рукой взял листок, даже вспотел от волнения. Пытаясь сосредоточиться, не раз перечитал небольшую анкету, и если бы хоть что-то, по его мнению, плохого, а тут: «не разглашать государственную тайну», «соблюдать трудовую дисциплину» и «подчиняться законам СССР». Ничего зазорного, так он и старается жить, поэтому подписал и устроился на работу в типографию.

В его кабинете плакат — «Болтун — находка для шпиона!», так что он особо не болтает, вместе с тем некоторые выводы делает. В типографии почти нет чеченцев: он да еще одна пожилая женщина, и та по-чеченски почти не говорит, зато национальный отдел редактирует.

Вообще-то эта национальная тема попахивает политикой, а политика его не интересует, только спорт, поэтому второй вывод: он — инженер отдела автоматизации производства — получает меньше, чем рабочий-крановщик. Правда, это, как и на стройке, компенсируется очередью на жилье — в год пять-шесть квартир выделяют, и учитывая, что коллектив небольшой и у всех квартиры есть, а стоят в очереди, в основном, на улучшение, у него через год-два есть вероятность получения собственной квартиры. К тому же в отделе кадров ему рекомендуют жениться, ибо женатым больше льгот и жилье поболее, так что вывод — жениться следует.

Следующий и последний вывод, в редакции, а тем более в типографии, никто особо не занят процессом творчества, то есть писательством. Как он вскоре понял, все материалы откуда-то поступают, а здесь без особой суеты все идет в набор так, чтобы в два часа дня курьер доставил сигнальный экземпляр куда следует. До трех в типографии некое волнение, вдруг что «срочно», тогда сверхурочные, за которые не платят. Однако такого со времен смерти престарелых генеральных секретарей ЦК КПСС не случалось, в три — звонок: «номер принят». До пяти делать нечего, но выходить из здания запрещено, зато ровно в пять вечера, как и остальные, Ваха вылетает из типографии, наскоро дома перекусывает, а потом на стадион — футбол!

Ну, чем не жизнь! И если бы Мария была рядом — счастье! Однако ее рядом нет и не будет. И он уже не просто про нее забыл, а смирился с этой разлукой и уже не мучается, отгоняя мысли о ней, он теперь любит только футбол. А тут что-то случилось, прекрасный, теплый вечер, а на стадионе — ни души.

— Да ты что, ничего не знаешь? Газет не читаешь? — удивлен сторож стадиона. — Партийный указ, денежная реформа. Ликвидируют 100 и 50-рублевые купюры. У меня-то их нет, я и не мучаюсь. Да, видать, у тебя тоже с деньжатами негусто.