Канта Ибрагимов - Дом проблем

Зная Грозный, особо не таясь, да обходя блокпосты, среди ночи Мастаев двинулся к тому домику на окраине, где он лечился, где он окунулся в мир мифа, вечности, мудрости. Где-то в подворотне его грубо окликнули:

— Кто такой? Куда?

— Я ночной бес, как и ты. Пользуясь мраком свободы, иду к свободе.

— Посиди немного со мной, покурим, поговорим. Подышим ночной свободой.

— Мой путь — преодоление. До зари должен справиться.

— По проспектам не ходи — снайперы с ночным видением. Постой, иди сюда. Вот тебе на всякий случай такой же прибор ночного видения. Включишь — такой же аппарат обнаружишь.

— Спасибо, брат. Как тебя зовут?

— Ты назвал меня брат. Маршал! [155] Маршал (чеч.) — свобода, приветствие.

Ваха читал, что миф — это не наука, не история. И нельзя мифологию отождествлять или накладывать на современность: миф — это вечность человека во вселенской бесконечности. А сама мифология полна символизма, и поэтому этот подаренный ему прибор ночного видения — это тот же факел Колаксая, [156] Колаксай — герой скифской мифологии. это нить Ариадны, [157] Нить Ариадны — в греческой мифологии, клубок нити, с помощью которой из лабиринта спасся герой. стрела Пополь-Вуха [158] Пополь-Вух — мифология индейцев Центральной Америки или тур-пар [159] Турпар (чеч.) — щит и меч. Калой-Канта. [160] Калой-Кант — герой чечено-ингушского Нартского эпоса.

Путь, который Мастаев проделал бы в мирном Грозном за час, будь то ночь или день, теперь он шел всю ночь, и даже вплавь пересек Сунжу, к рассвету был у цели и не мог ничего узнать. Понимая, что людское общество вверилось всяким соблазнам, то есть дьяволу, он сам хотел вернуться в свою, подаренную судьбой, мифологическую обитель, закрыть ворота, запереть дверь на засов… Но этого ничего нет. Люди, считающие себя всесильными, перекрыли ему всякий путь к отступлению: на этом для него святом месте зияла огромная вылизанная яма — воронка — словно вход в потусторонний мир, в преисподнюю. Это тоже намек, знак. Знак тех, кто эту войну затеял. Мол, они не дадут ему покоя, уничтожат все. Но разве можно уничтожить вечное?! Ведь Мастаев уже познал основы божественной мифологии и уже знает, что святая обитель, святое место, где ты найдешь истину, не в этом, уже разбитом захолустном доме, не в «Образцовом доме», тем более не в Доме политпросвещения, а в собственной Душе!.. там, где ты должен изначально Храм свой воздвигнуть для того, чтобы осознать во времени Вечность — Неизбежна. К ней надо с достоинством идти.

В развалинах пригорода Мастаев провел день, а ночью двинулся в горы. Через двое суток, только в ночь, он был в Макажое. Теперь здесь и старика нет, и даже намека на жизнь — все разбомбили. Однако Ваха знает, кто даже вопреки варварскому вмешательству людей сохранил древний инстинкт жизни. После последнего обстрела фортепьяно Марии еще более перекошено, как и прежде, посредине развалин, в блеклом свете луны еще поблескивает добротным лаком. Он прислушался: вот что значит Вечность — инструмент и сейчас, даже ночью, звучит нежной, мирной музыкой древнего братства.

Пчелки деда Нажи на него обиделись, мол, давно он их не посещал, слегка покусали. А мед, уже свежий, сочный, словно в капле этого нектара весь аромат и вкус вселенной! А как рой пахнет! Вот пример, вот чистота помыслов, все в труде, все поровну, все равны. Не отсюда ли выросли утопии ленинизма? У людей психология не та, не боятся они греха, значит, не верят в вечность и бесконечность. Говорят, что всему есть конец, то есть драма, трагедия жизни!

А вот Ваха. Как он чудно с пчелками спал. И они его вместе с лучами горного солнца разбудили. Остался бы он здесь, вновь бы дом свой здесь отстроил, пасеку бы расширил. Однако видит он вокруг фортепьяно темные иссохшие пятна — следы его крови. Вновь варвары-драконы прилетят, окончательно инструмент Марии разобьют, пчелок уничтожат. И вновь, хоть и нельзя древний миф с современностью сравнивать, да аналогии ведь налицо, и, как в «легенде о Гильгемеше», должен Ваха понять команду «Дом проблем», значит, необходимо провести видимость выборов, мол, выбирает народ лучшего из лучших, ведь современные правители не средневековые деспоты и тираны, они легитимно избраны обществом, и тогда будь добр его волю и законы исполняй. Словом, в России на носу выборы президента, нужен местный бог и царь. Без свободных выборов в воюющей Чечне, выборы и во всей России будут признаны недействительными. Понимает Мастаев, что от Кнышева не спрятаться — следят, найдут, и лучше самому — подобру-поздорову.