Эрик-Эмманюэль Шмитт - Концерт «Памяти ангела»

— До завтра, Катрин, оставь свои недостойные подозрения, возьми себя в руки.

Он стремительно вышел.

Катрин осталась одна, и ее охватила паника. Как от него спастись? Здесь, в больнице, она ничего не боялась, но, выйдя отсюда, она снова подвергнется опасности, сделавшись мишенью очень секретных служб своего очень могущественного мужа.

Страх — хороший стимул, и выход был найден. Она тут же попросила, чтобы в оставшиеся три больничных дня ее могли посещать как можно больше друзей и знакомых. Ее телефонные звонки были весьма плодотворны: человек сорок пришли ее навестить. Каждый раз Анри заставал ее в большой компании.

Он решил, что ее настроение изменилось, и обрадовался.

Наконец, накануне выписки, в вечерних сумерках, президент смог спокойно остаться с ней наедине.

Катрин широко улыбнулась ему:

— Я рада, что возвращаюсь домой, Анри, да, очень рада.

— Ну вот и отлично, — ответил он, не скрывая своего облегчения.

— Раньше я боялась выйти отсюда, потому что знала, что это значит предать себя на милость людей, которые желают мне зла. Теперь я успокоилась.

— Твой параноидальный бред прошел, я так рад. Я беспокоился.

Она отметила, что это было сказано искренне. Какой он тоже великий актер!..

— Да, я возвращаюсь в Елисейский дворец без боязни. Напротив, бояться теперь будешь ты.

— Что-что?

— Бояться, как бы со мной чего не случилось.

— Разумеется, я боюсь, как бы с тобой чего не случилось, я всегда боялся этого, ничто не ново под луной.

— Нет, ты будешь бояться больше, чем раньше. Потому что в эти последние дни я воспользовалась посещениями друзей, чтобы принять меры. С завтрашнего дня, если со мной что-то случится, в печати появится письмо. Это письмо находится в надежном месте, за границей, вдали от твоих шпионов и вооруженных помощников. Письмо, в котором я рассказываю о покушении на улице Фурмийон — все, что я об этом знаю, то есть много, — и о других недавно происшедших несчастных случаях, с моими скромными догадками относительно их заказчика. Если я погибну, то после обнародования моего письма в прессе, несомненно, будет проведено беспристрастное расследование, на этот раз настоящее, — расследование, которое ты не сможешь контролировать.

— Ты сумасшедшая!

— Если со мной что-то случится, ты пропал.

Они с ненавистью посмотрели друг другу в глаза. Она была столь же сильна, как желание, столь же неистова, как любовь, она напомнила им, что давным-давно, в начале их отношений, они значили друг для друга. Только теперь эти чувства принуждали каждого из них желать другому смерти, а не строить совместное будущее.

Вошел врач, при виде этих двух напряженных людей полагая, что прервал страстное признание, прокашлялся:

— Извините за беспокойство, мадам, господин президент.

Катрин сразу любезно улыбнулась и произнесла светским тоном:

— Входите, профессор Валансьенн, входите.

Не желая отставать, Анри тоже пустился в любезности. Поприветствовав заведующего отделением, он придвинул для него стул.

Смущенно, нерешительно, как бы нехотя, врач медленно подошел поближе.

— Видите ли, мадам, господин президент, мы сделали анализы, когда мадам поступила в приемное отделение. Что касается травмы и ее последствий, я думаю, что наши специалисты сделали все возможное. Вы можете жить как жили. Однако во время обследования мы обнаружили нечто другое.

Президент знаком пригласил врача сесть. Тот еще раз отказался и обратился к Катрин:

— Мы должны теперь поговорить, к сожалению, о более серьезной проблеме. Анализы крови показывают наличие опухоли.

— Опухоли?

— Опухоли…

— Вы хотите сказать, рак?

Профессор кивнул.

Катрин и Анри посмотрели друг на друга со смешанными чувствами.

Анри вскочил со стула и произнес голосом властным, требующим четкого и немедленного ответа:

— Это серьезно, доктор?

Профессор Валансьенн покусал губы, перевел глаза на левую стену, затем на правую в поисках вдохновения, которого не обрел, и отвечал, глядя на свои белые туфли:

— Это настораживает. Чрезвычайно настораживает.

Лучше не скажешь.

Президент чуть слышно прошептал свое обычное: «Черт!» — а Катрин потеряла сознание.

Состояние Катрин стремительно ухудшалось. По возвращении в Елисейский дворец, в их квартиру в мансардном этаже, она некоторое время лелеяла надежду выздороветь, хотя анализы показывали, что болезнь, обнаруженная слишком поздно, прогрессирует с устрашающей скоростью.