Татьяна де Росней - Бумеранг судьбы

– Я хочу ее увидеть, – говорит Марго. – Я хочу с ней попрощаться.

Сюзанн переводит взгляд на меня.

– Не запрещай мне, пап, – бросает Марго, не глядя на меня. – Я хочу ее увидеть.

– Я и не думал, солнышко. Я понимаю.

Сюзанн допивает свой кофе.

– Конечно, ты можешь ее увидеть. Она все еще в больнице. Ты можешь поехать со мной или со своей мамой.

– Моя мама в Японии, – говорит Марго.

– Тогда отец может тебя туда отвезти, – говорит Сюзанн вставая. – Мне пора. У меня много дел. И еще бумаги… Похороны. Мне хочется, чтобы они получились хорошими.

Она замолкает и кусает губы. Ее рот искривляется.

– Красивые похороны для моей милой девочки…

Она быстро отворачивается, но я успеваю увидеть ее искаженное страданием лицо. Сюзанн берет сумку и вещи и направляется к выходу. Перед дверью расправляет плечи, как солдат перед битвой. Я искренне ею восхищаюсь.

– До скорого, – шепчет она, не поднимая глаз.

Складывается впечатление, что я обречен регулярно посещать морги при больницах. Мы с Марго находимся в больнице Питье-Сальпетриер, ждем, когда нам позволят увидеть тело Полин. В отличие от хорошо освещенного помещения, в котором работает Анжель, этот парижский морг темен и наводит на горестные размышления. Окон нет, на стенах облупившаяся краска, на полу истершийся линолеум. Мы одни, и единственные звуки, долетающие до наших ушей, – шум шагов в коридорах и далекие голоса. Здешний специалист – импозантный мужчина старше сорока. Он не сказал нам ни слова сочувствия, ни разу не улыбнулся. Необходимость ежедневно иметь дело с трупами притупила его чувства. Ему ни жарко ни холодно оттого, что девчушка четырнадцати лет умерла от сердечного приступа. По крайней мере, так мне кажется. Но я ошибся. Когда мужчина выходит за нами, он наклоняется к Марго и говорит:

– Ваша подруга готова. Вы уверены, что сможете это выдержать, мадемуазель?

Марго, решительно выпятив подбородок, кивает.

– Нелегко видеть того, кого любишь, мертвым. Лучше, если бы ваш папа пошел с вами.

Моя дочь поднимает на него взгляд, но смотрит не в глаза, а на тронутые куперозом щеки.

– Это моя лучшая подруга, и я видела, как она умерла, – выдавливает она из себя.

Она еще не знает, что эту фразу ей суждено повторять в жизни много раз. Танатолог кивает.

– Мы с вашим отцом подождем вас за дверью. Если мы вам понадобимся, вы знаете, где нас искать. Договорились?

Марго встает, одергивает одежду, приглаживает волосы. Мне хочется удержать ее, защитить, спрятать в объятиях. Выдержит ли она? Хватит ли у нее сил? А если она потеряет сознание? Если увиденное причинит ей боль, которая никогда не утихнет? Танатолог провожает Марго до соседней двери, открывает ее и пропускает мою дочь вперед.

Появляются Сюзанн и Патрик со своим сыном. Мы обнимаемся и обмениваемся поцелуями, не проронив ни слова. Мальчик бледен и выглядит усталым. Мы ждем.

И вдруг до меня доносится голос Марго. Она зовет меня. Но кричит не «папа», а «Антуан». Впервые дочь назвала меня по имени.

Я вхожу в комнату. По размеру она такая же, как у Анжель. И главенствующий в ней запах мне уже знаком. Мой взгляд останавливается на лежащем перед нами теле. Я подхожу. Полин выглядит такой юной и хрупкой. Ее пропорциональная фигурка словно уменьшилась в объеме. На девочке розовая рубашка и джинсы. И кеды марки «Converse». Руки сложены на животе. Я перевожу взгляд на ее лицо. Ни следа макияжа, просто белая чистая кожа. Белокурые волосы убраны назад. Сомкнутые губы натурального цвета. Анжель была бы удовлетворена увиденным.

Марго склоняется ко мне. Я кладу ладонь ей на затылок, как в детстве. И на этот раз она меня не отталкивает.

– Это сильнее меня. Я не могу поверить, – говорит моя дочь.

И выходит из комнаты.

Я думаю об отце. Стоял ли он так же перед мамой в больничном морге, пытаясь свыкнуться с мыслью о ее смерти? Где он был, когда ему сообщили о смерти жены? Кто ему позвонил? Он, скорее всего, был в своем бюро, недалеко от Елисейских Полей.

Я осторожно кладу руку на голову Полин. Я никогда раньше не прикасался к умершим. Я не отдергиваю руку, не сейчас. До свидания, Полин. До свидания, бедная девочка.

Внезапно я вздрагиваю. На ее месте могла быть моя дочь! Я мог бы вот так смотреть на свою собственную дочь. Прикасаться к ее трупу. Я пытаюсь унять дрожь. Мне хочется, чтобы Анжель оказалась рядом со мной. Я думаю о состоянии умиротворения, которое она умеет мне дарить, о ее здравомыслии, о ее глубинном понимании смерти. Я представляю, что это Анжель подготовила тело Полин с заботой и уважением, которые она оказывает всем тем, кого ласково зовет своими «пациентами».