Наталья Нестерова - Целую ручки

— Замолчи! Немедленно заткнись!

Прежде, сталкиваясь с матерями, которые кричат в магазине на ребенка, требующего игрушку с полки, или на плачущего малыша, не желающего уходить с площадки, или просто кричат на чадо безо всякого повода, Света мысленно осуждала этих женщин. Кричать на ребенка, калечить его психику недопустимо. Но благодушие трудно сохранять, когда по голове тебя бьют тяжелые сумки, которые еще надо выволочь из вагона, когда хочется в туалет, когда во сне тебя терзали кошмары, а вчера случилось то, что хуже любых кошмаров.

И все-таки, выгрузившись из поезда на платформу, Света почувствовала угрызения совести. Она присела около коляски, стала целовать и гладить по плечикам Мурлыку:

— Прости, зайчик! Мама была не права, мама очень устала. Сейчас мы приедем к бабушке, и я тебе дам конфетку. Одну! — Света показала палец. — Маленькую.

Мурлыка затих и показал два пальца — торговался, хотел две конфетки.

— Такси надо? — раздался рядом голос. — Куда ехать?

— На Пионерскую улицу, — ответила Света, поднявшись.

— Тысяча.

Это и по московским меркам было безбожно много. Но вокруг вокзалов всегда крутятся таксисты и бомбилы, которые дерут втридорога, пользуясь безвыходностью пассажиров или их плохим знанием местных цен.

— Хорошо, — сказала Света. — Но вы донесете мои вещи, а потом поднимете их на третий этаж.

Кажется, к ней стали возвращаться навыки выживания за пределами золотой клетки. Только бы мама еще не ушла на работу. Позвонить ей Света не могла, не было телефона. Если мама уже в школе, придется идти к соседке тете Вере, а от нее уже звонить маме.

Свете повезло — мама была дома.

Анна Юрьевна открыла на звонок дверь и застыла. Она задохнулась от негаданной радости — за порогом стояли дочь и внук.

— Здравствуй, мама! Мы приехали к тебе.

Анну Юрьевну переполняло счастье, но первыми вырвались слова упрека:

— Что и требовалось доказать!

— Мамочка! — бросилась ей на шею дочь и разрыдалась.

— Будет, будет, успокойся! Ты дома, ты со мной. Мурлыка, напуганный мамиными слезами, тоже заревел.

— А кто у нас тут плачет? — отстранила Анна Юрьевна дочь. — Кто этот прекрасный красивый мальчик? Неужели это мой внук Илюшенька? Иди ко мне, солнышко!

Света поразилась маминой интонации — нежно дурашливой, любящей. Она давно не слышала подобных нот в мамином голосе. С внуком на руках Анна Юрьевна вошла в квартиру, Света занесла вещи.

— Да! — сказала вдруг Света решительно. — Его зовут Илюша и никак иначе.

Мама посмотрела на нее удивленно, но ничего не спросила.

Большинство литературных произведений, имеющих в выходных сведениях фразу «публикуется в авторской редакции», представляют собой стилистически беспомощные, а то и вовсе неграмотные творения. Их авторы, как правило, мнят себя великими писателями, пренебрегают профессиональной помощью и каждую исправленную запятую воспринимают как оскорбление, нанесенное литературными профанами. Между тем не существует рукописи, которой не требовалось бы стороннее квалифицированное прочтение. Ведь взгляд писателя, пока он работает над произведением, пишет и переписывает, замыливается и не ловит очевидных огрехов, которые легко заметил бы, будь рукопись отложена на полгода. Но кто станет столько ждать, хочется выпустить в плавание корабль, застоявшийся в доках. Нет ни одного достойного произведения в мировой литературе, не прошедшего через руки редактора, которому доверяет писатель.

Антон и помыслить не мог о том, чтобы его роман кто-то взялся редактировать. Хватит ему Палыча, завотделом, который уродует его статьи, вычеркивая самые выигрышные места. Свой роман Антон представлял абсолютным творением, мраморным, вроде Венеры Милосской, — что-либо прибавить или убавить кощунственно. Конечно, могут быть недостатки. Но ведь и Венера безрукая.

Для окончательного завершения романа требовалось написать главу о Полине Геннадьевне. По замыслу Антона, она должна была быть черным магом, экстрасенсом и попросту ведьмой. Имелось ли в реальной жизни хоть какое-то основание для подобного утверждения, Антона не заботило. Красивый замысел дороже пошлой истины. Кроме того, народ, он же читатель, падок на всякого рода чертовщину. Сам Антон верил и не верил в необычные способности. Как в жизнь на Марсе: есть там обитатели, нет ли — его не волнует. Хотя, скорее всего, ни жизни на Марсе, ни чудо-способностей не существует. Олег Павлович однажды показал ему статью в журнале «Наука и жизнь», в которой рассказывалось про премию в миллион долларов, основанную много лет назад. Деньги достанутся человеку, который продемонстрирует комиссии любой необычный дар — ясновидения, чтения писем в закрытых конвертах, диагностики заболеваний, перемещения предметов без контакта — любой. Проценты набегают, премия растет, но ни один из тьмы экстрасенсов не покусился на большие деньги.