Андрей Шляхов - Доктор Данилов в кожно-венерологическом диспансере

— Жаль только, что поздно, — вздохнула главный врач. — Дело уже сделано.

— Все люди делятся на две категории…

— Ах, оставьте, пожалуйста, в покое классификацию, Владимир Александрович, — перебила главный врач, — а какие только категории не делят людей и по каким только поводам этого не происходит… Даже по взглядам на происхождение слова «триппер» люди делятся на две категории. Да-да, одни производят это слово от немецкого слова «tropfen» — «капать», а другие же от английского «tripper» — «путешественник» или «танцор», что даже еще показательнее.

— И кто же прав?

— Сторонники немецкой версии, хоть она и корява. Но я вам тут не лекцию о языкознании читаю, а просто даю понять, что не надо уводить разговор в сторону.

«Где логика? — подумал Данилов. — Сама уводит разговор куда-то в сторону и пытается обвинить в этом меня».

Данилов хотел сказать по делу. О том, что люди делятся на две категории — те, кому можно верить, и те, кому верить нельзя. Если главный врач ему не верит, то, наверное, им лучше поскорее расстаться.

Примерно о том же думала до начала разговора Марианна Филипповна, но теперь, под влиянием все усиливающегося и усиливающегося раздражения, мысли ее потекли в другом направлении. Главный врач диспансера все больше и больше склонялась к тому, что от Данилова надо избавиться, что называется, «капитально и окончательно». Так, чтобы сама она оказалась бы ни при чем, а другим была бы хорошая наука. Иначе говоря, Марианне Филипповне отчаянно захотелось подвести Данилова под дамоклов меч уголовного дела, хотя совсем недавно она считала столь кардинальную меру неподходящей.

Ничего, ради стоящего дела (а что может быть более стоящим, чем месть?) можно закрыть глаза и на то, что это будет второе уголовное дело в диспансере менее чем за полгода. Жизнь непредсказуема, случается в ней и такое. Проще отчитаться по этому поводу на собрании в окружном управлении, выслушать несколько ехидных замечаний в свой адрес, чем позволить доктору Данилову остаться безнаказанным за свои действия. А были они запланированными или спонтанными — так хрен редьки не слаще.

Опять же увольнение сразу после интервью, в котором сотрудник критиковал диспансер, будет шито белыми нитками. Можно сразу же начинать разговор о преследовании, о принуждении к увольнению. Бить во все колокола, дудеть во все дудки и поливать грязью диспансер вместе с его главным врачом. После этого об административной работе придется забыть навсегда. Пусть уж остается, так удобнее будет отомстить.

В том, что отомстить получится — было бы желание! — Марианна Филипповна не сомневалась. И берет доктор Данилов деньги с пациентов или не берет — это дело вторичное. Первично желание администрации — посадить доктора Данилова. Разница только в том, что берущих деньги легче подставить. Не берущих — труднее, но тоже возможно. Таким не дают деньги, а вбрасывают. Приходят на прием или просто заходят в кабинет, беседуют пару минут и быстро уходят, оставив на столе деньги. Тут же врываются оперативники с понятыми, и начинается карусель. Сколько ни доказывай потом следователю, что ты не верблюд, ничего не получится. Заявление о вымогательстве взятки было? Было! Дача взятки имела место? Имела! Деньги меченые в кабинете найдены? Найдены! Так в чем же дело? Пожалуйте на скамью подсудимых, отвечать за совершенное преступление!

— Я никак не могу понять, почему во всю эту историю с зараженным бельем из магазина надо впутывать наш диспансер? — нарушила молчание главный врач; пауз в сегодняшней беседе вообще было много. — Мы-то тут при чем? Пролечили эту женщину как полагается, ничего лишнего, никаких скандалов, но как можно требовать от нас дать заключение о том, что заражение произошло посредством купленного белья?

— Никак. — Поскольку его ответ противоречил показанному по телевизору, Данилов счел нужным добавить: — Мои слова «это не проблема» касались не путей заражения, а непосредственно лобкового педикулеза. Я ответил, что это заболевание не представляет собой проблемы, поскольку лечится, можно сказать, мгновенно.

— А лобковый педикулез вы все-таки обсуждали?

— Они задали вопрос, я ответил.

Данилов терпеть не мог оправдываться. Оправдываться вообще тяжело, а уж когда тебе не верят, то втройне. Голова продолжала болеть; виски слегка отпустило, но теперь вступило в затылок. Хотелось послать главного врача с ее упреками куда-нибудь подальше, встать и уйти. Исполнению этого желания мешали два обстоятельства. Во-первых, осознание того, что ты сам в некотором роде виноват в случившемся, а во-вторых, после изрядно затянувшихся поисков работы уходить «в никуда» больше не хотелось. Если уж прыгать, то конкретно с места на место. А долгие поиски работы опасны тем, что, руководствуясь пословицей «На безрыбье и рак рыба», начинаешь рассматривать и совершенно неподходящие варианты. Собственно так и произошло с устройством на работу в КВД. Будь у Данилова хоть какая-нибудь альтернатива, он бы здесь не оказался.