Андрей Шляхов - Доктор Данилов в кожно-венерологическом диспансере

Рогожкину даже не дали толком озвучить свои претензии.

— Людмила Николаевна, что-то подозрительно много «RW-положительных» сегодня. У вас все в порядке? — только и успел сказать он.

Заведующая лабораторией славилась на весь диспансер своим умением заводиться с пол-оборота. Хорошее качество для автомобилей, мотоциклов и танков, но не очень хорошее для руководителей. Иногда лучше выслушать претензии самой, как говорится — из первоисточника, чем чуть позже выслушивать их в пересказе главного врача. С соответствующими выводами и последствиями.

— У меня всегда все в порядке, Евгений Викторович! — рявкнула Людмила Николаевна. — Потому что я ра-бо-та-ю! А не груши околачиваю, как некоторые! Сифилиса много, потому что вы совершенно не занимаетесь профилактикой! Вам же выгодно, чтобы заболеваемость была высокой, вы же зарабатываете на больных!

— Но…

— Идите и не мешайте мне работать, Евгений Викторович!

Рогожкин выматерился про себя и отправился со второго этажа на четвертый — к заместителю главного врача по медицинской части, надеясь хотя бы там найти понимание. И нашел, да еще так удачно — в самом начале разговора в кабинет Ирины Ильиничны вошла главный врач, только что приехавшая из окружного управления здравоохранения. Заинтересовалась, попросила начать сначала и так прониклась, что скинула свою норковую шубу прямо в кабинете заместителя и, не надевая халата, спустилась в лабораторию. Рогожкина поблагодарила за «бдительность» и велела возвращаться на прием, но тот, сделав вид, что послушался, пропустил начальство на пролет вперед и тихо пошел следом, чтобы послушать у дверей лаборатории, как главный врач станет лечить Людмилу Николаевну от излишнего самомнения. Душевные раны, нанесенные грубиянкой-заведующей, нуждались в окроплении целебным бальзамом.

Подслушивать у дверей не было никакой надобности — разъяренная Марианна Филипповна вопила так, что слышно было не только на втором этаже, но и на первом, и на третьем.

Данилов в это время возвращался к себе с первого этажа, из стола больничных листов, куда ходил ставить печати на справку в бассейн для Никиты. Справку выдала добрая доктор Зарусова из детского отделения. Сделала все как полагается — попросила номер Никитиного полиса, завела на него карту, сделала запись, сказала, что потом вклеит «липовые» анализы.

— У нас проверка идет за проверкой, — пожаловалась она. — Нас трясут, конечно, поменьше, чем детские отделения, но тоже никакой жизни нету. Уже и не знаю, к чему еще могут прицепиться, поэтому все стараюсь делать как положено.

— Ну, если это так трудно, то, может, и не надо… — смутился Данилов.

— Если мы друг другу помогать не будем, то как тогда жить? — ответила Зарусова, подписывая заполненный медсестрой бланк. — Поставьте печати и счастливо плавать вашему мальчику.

Услышав вопли, доносившиеся из лаборатории, Данилов в первый момент подумал, что там что-то случилось и нужна помощь. Однако, вслушавшись, понял, что это всего лишь начальственный разнос, правда, очень громкий.

— Студенты! Да что мне эти студенты, провались они вместе со своей кафедрой! — орала Марианна Филипповна. — Вы отвечаете за лабораторию, Людмила Николаевна, и я спрашиваю вас, а не каких-то там студентов, — что творится в лаборатории?! Как могло такое случиться?! А если бы никто вовремя не спохватился, тогда что?!

— Учит уму-разуму! — прокомментировал стоящий под дверью Рогожкин.

— За что? — спросил Данилов.

— За дело!

— Можно было бы и не так громко, — заметил Данилов.

Подробности у скрытного Рогожкина он выспрашивать не стал. Неинтересно, да и все равно на ближайшем собрании, то есть завтра, все станет известно в мельчайших подробностях. Все узнают, что и как накосячила с анализами лаборатория и каким образом к этому делу оказались причастными студенты.

Отведя душу в лаборатории, Марианна Филипповна поднялась к себе в кабинет, надела халат, удовлетворенно хмыкнула, увидев, что ее шуба висит в шкафу на своем «законном» месте, и попросила Майю Борисовну разыскать доцента Левинскую, или если та уже ушла, то пригласить ассистента Фомичевскую.

Фомичевской пришлось выслушать гневную речь главного врача, содержащую угрозы вроде: «если вы будете трепать мне нервы, то не ждите спокойной жизни» или «еще один подобный случай, и я подниму такой шум на всех уровнях, что мало не покажется». В общем — стандартный набор угроз, сделанных от бессилия.