Эльчин Сафарли - Легенды Босфора.

Высокий, широкоплечий, носит костюмы серых оттенков. Легкая щетина. Отлично выглаженные брюки. Угрюмый вид, но светящиеся доверчивостью глаза. Темные волосы с ранней сединой. Тело, потерявшее упругость, но безумно сексуальное. Он большой, под ним хочется затеряться. Канату двадцать шесть лет. Турок из религиозной семьи. Мама с детства приучила к намазу, отец в тридцать лет совершил хадж, сестра покрыта с подросткового возраста. Год назад Канат впервые пришел ко мне. С целью стать мужчиной. Стать мужчиной, пройдя сквозь паутину греха. По исламу спать с падшей женщиной, да еще без брака, — высшая степень греха. Ну, скажите, как удовлетворяться мужчине, если он не женился, предположим, в двадцать лет? По мусульманским законам, надо терпеть. Терпеть, занимаясь онанизмом под одеялом, чтобы Аллах не заметил?! Канат окончил медицинский, работает в фармацевтической компании. Последние три года принимал специальные таблетки с содержанием брома. Для ослабления функции простаты. «Чтобы не хотелось». В первые годы зрелости Канат даже боялся подрочить, как это делали большинство одноклассников. Когда видел мужские журналы на прилавках магазинов, быстро опускал голову. Начинал молиться, чтобы отогнать от себя шайтана…

Лишился девственности со мной. Как только переступил порог моей комнаты, обо всем рассказал с детской наивностью. Не стала лезть в душу. Сняла лифчик, приложила трясущуюся руку Каната к груди. Он из-за своей неуклюжести в постели ужасно смущался. Я научила его сексу. Я научила его доставлять удовольствие женщине… После первой эякуляции заплакал. Мы, вспотевшие, лежали на смятых простынях. Обняла Каната. Он долго не мог успокоиться. Говорил, что стал грешником, пошел против слова Аллаха. Объяснял, что от бромных таблеток у него начались сильные головные боли, бросил их принимать. Уверял, что больше терпеть не мог — одолевала природная тяга к женщине. Однако сам избегал женитьбы: «Не хочу жениться на родственнице. Мама сватает девятнадцатилетнюю дочку двоюродной сестры…» «Милый, Аллах умеет прощать. Слышала, в Коране такое написано. Так вот, думаю, ему не будет сложно прощать тебя хотя бы раз в неделю…» Канат улыбнулся: «Esta furullah!» [108] От арабского «Господи, прости!», здесь — «Боже упаси!» (турец.) Поинтересовался, где ванная комната, встал с кровати. И пошел готовиться к намазу. Я смотрела на этого красавца с ужасно возбуждающим животиком, и мною владели противоречивые чувства. Если помогла Канату лишиться девственности, значит, я в заговоре с дьяволом? Если научила Каната куннилингусу, значит, утопаю в грехе? Пока он мылся, я успела впасть в апатию. Обняла подушку, пропитанную древесным ароматом одеколона фармацевта, и погрузилась в мутное озеро размышлений. Я слышала, как Канат уже читает молитву. Я чувствовала, как растворяется его теплая сперма во мне. Мысли, как иголки, втыкались в меня, иногда заставляя смеяться. Поняла, что степень грешности определяют люди. Никак не Аллах. В очередной раз убедилась, что религия — это не святые книжицы наставлений, присланные Богом. Религия — это предубеждения людей, горящих желанием постичь некую вершину идеала… Если в меня вселился дьявол, не беда. Правда, хотелось бы, чтобы этот господин Тьма сначала предстал передо мной во всей красе. Если он имеет «Хаммер» и похож на Джорджа Клуни, то с удовольствием сходила бы с ним под венец. Эй, дьявол, ты слышишь?.. Я шучу, а в душе — плачу. Проститутки иначе жить не могут…

…Ненавижу понедельники. Понедельник для проститутки — как воскресенье для банковского клерка. Только для нас этот день далеко не долгожданный. В понедельник проститутка осознает масштабность собственного одиночества. В понедельник парики, косметика, лубриканты, гипюровое белье отдыхают. В понедельник проститутки убегают от самих себя… В первый день недели я посвящаю себя Босфору. Не остаюсь наедине с собой. Нельзя — начинаю думать о жизни. «Мы не должны думать. Если начнем думать, придется повеситься». Золотые слова Эсмы, в прошлом году умершей от СПИДа… Утром в понедельник выключаю мобильный. Вынимаю из него батарейку, закидываю на дно вазы. Конечно, легче просто отключить телефон, убрать куда-нибудь. Я так не могу. Боюсь, что выключенный сотовый, воспользовавшись зарядом батарейки, все равно зазвонит. А на том конце голос очередного клиента…

Облачаюсь во что-нибудь неприметное, надеваю большие темные очки, собираю волосы в хвостик и покидаю отель. Джемаля предупреждать не надо. Сам отменяет свидания. Он знает, какая я в понедельник. Исчезаю… Убегаю к Босфору от самой себя. Ныряю в море, погружаюсь глубоко-глубоко, скрываюсь там, на дне, вместе с затонувшими кораблями. В понедельник самой себя боюсь. Когда из-за отсутствия клиентов остаешься одна, воспоминания и мечты моментально оживают. Рвутся наружу. И я превращаюсь в депрессивную актрису-трудоголика, которую неожиданно отлучили от театра. Сегодня не нужно играть. Сегодня тобою не будут восхищаться. Сегодня тебя не будут любить. Один день как целая жизнь…