Людмила Энжел - Пепел

- Оставь её, слышишь меня?! Оставь девочку в покое, ты достаточно напился крови!

- Кто ты? Какого хрена ты преследуешь меня?

- Я твоя совесть, Кристиан Вайчевски, ты много убивал, остановись!

- Убирайся, прочь, иначе я убью и тебя!

- Ты не сможешь этого сделать… я уже мёртв!

- Нет, этого не может быть! Не может быть! Оставь меня!

Но я не даю ему очнуться от страшных видений, я меняю лица словно маски, вытаскивая из его подсознания образы убитых им людей. Они застряли между слоями памяти, словно перезрелые вишни в слоёном тесте пирога. Я надеваю их давно забытые обличия, и сердце Вайчевски сжимается от ужаса. В своём мозгу он превращается в ребёнка, которого пинает ногами пьяный отец. Оборотень забивается в непроглядный мрак гнева, он бессилен перед страхом, ему не одолеть его.

- Нет, оставь меня в покое! Оставь! – орёт Крис, мечась, будто раненый зверь.

Сюзанна ползком выбирается из дома, она сдавленно плачет, совершенно не понимая происходящего. Я хочу верить, что из неё не вырастет убийцы, как из Криса. Он мог бы стать пожарным или врачом, спасая сотни человеческих жизней, вместо этого он губил их, душил своей ненавистью ко всему живому. Он мог быть простым рабочим, и каждый вечер дома его ждала бы жена, но он выбрал иной путь. Оборотень, когда-то давший ему силу, теперь душил его. Вайчёвски бежит в ванную, он ножом полосует себе руки, боль заставляет его на мгновение вернуться в реальность, он больше не забитый ребёнок, и монстр снова рыщет воспалёнными глазами сбежавшую Сюзанну, он как никогда прежде зол и голоден, он жаждет крови. Я снова проникаю в его мозг, но он выстраивает баррикады из терновника и грозовых туч, он научился скрываться. Кровь льётся струйками с его рук на пол. Я достаю из его памяти обрывки, доступные мне. Вот он мучает животных, душит их в пакетах. Я вижу, что его можно было остановить, просто понять, что из Криса не вырастет нормального человека. Даже в этом мире искажённых понятий о норме, он слишком явно ненавидел всё живое. Вот он засунул визжащего щенка в мусорный пакет и сбросил его в реку, наблюдая, как тёмный копошащийся комок плывёт по течению. Оборотень, вернее его разросшийся зародыш, пульсирует в груди, всасывая весь гнев и удовольствие от содеянного. Он силён, у него есть маленькая тайна, но, приходя домой, он снова превращается в маленького мальчика, который прячется от своих родителей. Он не даёт мне увидеть тот момент, когда он набросился на отца с ножом для разделки мяса. Он слишком глубоко закопал его в подсознание, терновник больно колит мои руки, не давая добраться до истины.

- Тебе не остановить меня, лучше убирайся!

Я вижу горящие глаза монстра в тернистой чаще, он наблюдает за каждым моим движением. На самом деле, он напуган, и поэтому скрывается во мгле. Он не может осознать происходящего, но жажда убить сильнее, он строит новые препятствия. Он разгневан. Неожиданно, я ловлю своё отражение в зеркале, мои белые глаза и посиневшая кожа, в ярком свете кажутся ещё ужаснее. Кристиан тоже замечает мой образ. Он хочет разбить зеркало, но, вдруг, понимает, что перерезал себе сухожилия, и рука теперь беспомощно болтается. Кровь захлестала его штаны, залила футболку, багровыми разводами осталась в материале. Зверь ослаб, Вайчёвски падает на колени, беспомощно свесив руки, его тошнит, он без сил. Я понимаю, что он умирает, я, возможно, мог бы его спасти, но я не должен этого делать. Он никогда не остановится, НИКОГДА. Сознание начинает покидать его, и Крис обрушивается всем весом на кафельный пол. Он медленно засыпает летаргическим сном, перед его глазами мелькают тёмные ряды крестов, и склепы разевают свои голодные пасти, стремясь поглотить его, облизать спутанным комком паутины. Даже смерть его безумна. Я жду, что бездна разверзнется под ним, и когтистые лапы понесут Криса прочь. Я пытаюсь лишь облегчить его страдания, разгоняя страшные галлюцинации. Хотя, он ничего хорошего не сделал за свою столь короткую жизнь, но я не вправе судить его, я тоже был бесполезен. Я понимаю, что он попадёт в то же место, что Кристина и я, только шанса уйти в небытие у него не будет. Или же его всё-таки отправят в ад, под холодную толщу земли. Мне жаль Кристиана, он не был рождён оборотнем, он им стал. В его погибающем мозгу я могу дочитать ускользающие остатки воспоминаний, он думает о пшеничном поле, о бесконечности неба и солнца, он вспоминает неглубокую реку, в которой он ловил мальков и отпускал снова на волю. Тогда в нём ещё не было зла. Он умирает, и мне жаль его. Жаль, что он никогда не был тем, кем хотел быть, тюрьма из ненависти и боли стала его единственным пристанищем. Он умирает, и я растворяюсь в звенящей тишине. Я уношусь прочь. Я не губил не чьи судьбы, но та же участь постигла и меня. Может это кара за нашу бесполезность? Может это моё проклятие? Всё, к чему я прикасаюсь, умирает. Всё, что я строил когда-то, разрушилось само собой. Пустота внутри, нет ничего, даже меня…