Меир Шалев - Дело было так

Однако путешествие бабушкиного пылесоса из Лос-Анджелеса в Нагалаль, как оно выглядело в мамином рассказе, очень отличалось от всех других путешествий, о которых они с отцом часто мне рассказывали, равно как и от всех тех литературных путешествий, с которыми я позже познакомился сам, вроде странствий праотца Якова, возвращения собаки Лесси из книги Эрика Найта или скитаний капитанов Гаттераса и Гранта у Жюля Верна и капитана Ахава в «Моби Дике». Отличалось оно от всех этих книжных путешествий тем, что в данном случае путешественник был не литературным персонажем, а реальным существом, и притом не человеком или животным, а существом из металла и пластмассы, резины и ткани, что, однако, нисколько не умаляло того упоения, с которым я слушал об этом путешествии, как не умаляло и маминой потребности рассказать о нем, и того волнения, с которым она о нем рассказывала, и тех чувств, которые она вдохнула в героев своего рассказа, и того множества деталей, которыми она расцветила сюжет. Потому что мама умела, на свой особый лад, извлечь ребро из семейной сказки и, вдохнув в него жизнь, превратить в реальность.

Итак, после того как дядя Исай купил этот коварный подарок для жены своего младшего брата, и после того как он запаковал и надписал его как следует быть , свипер был погружен на красный грузовик (в Америке, объяснила мама, есть не только зеленые грузовики «мэк-дизель», там есть множество других грузовиков, и многие из них красного цвета) и доставлен на большой железнодорожный вокзал (где есть десятки платформ, а не только одна-единственная, как на нашем здешнем иерусалимском вокзале).

На большом американском вокзале свипер погрузили в длинный-длинный грузовой поезд и повезли вдоль воображаемой линии, которую мамин желтый карандаш провел с запада на восток, через всю ширину Соединенных Штатов. Вместе с ним в грузовом вагоне ехали также другие посылки, коробки и ящики, а в них множество машин и приборов, инструментов и товаров, а возможно даже — и других пылесосов, но ни один из них, разумеется, не отправлялся в такое дальнее путешествие, и, уж конечно, все они ехали не для того, чтобы кому-то отомстить, а всего лишь для обычной борьбы с пылью.

В большом порту города Нью-Йорка (вот здесь, воткнулся карандаш) свипер подняли на большой корабль, и, пока он качался на тросе подъемного крана, за миг до того, как его опустили в темные глубины трюма, он еще успел услышать крики чаек и гудки буксиров, и не будь он заточен в своем ящике, мог бы даже увидеть статую Свободы, и небоскребы, и пассажиров в шляпах и костюмах, и начищенного-наглаженного капитана с четырьмя позолоченными полосками на белизне рукава.

Снаружи послышался прощальный гудок, шум поршней и двигателей и ликующий подъем цепей, а затем началось странное и беспорядочное качание, совершенно чуждое природе любого пылесоса. Ведь вся пылесосная суть состоит в спокойном, гладком и ровном перемещении по горизонтальному полу, а тут его болтали и трясли, то поднимая, то опуская на волнах. Вначале свипер даже немного испугался, но потом немного успокоился, а в конце концов привык и даже стал получать удовольствие. Он вслушивался в стук пританцовывающих каблуков в салоне корабля, принюхивался к запаху широкого моря и к дыму больших пароходных труб, а когда снова услышал гудки и крики чаек, понял, что они прибыли в другой порт. То был голландский порт Роттердам, расположенный по другую сторону Атлантического океана, и желтый карандаш тоже прибыл туда, причем точно вместе со свипером, хотя пролетел над морем быстрее любого корабля и даже самолета.

Здесь свипер расстался с наглаженным-начищенным золотополосым капитаном и был поднят и перенесен в другой поезд, тоже большой, пусть не такой большой, как тот, американский, который доставил его из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк, но, безусловно, намного больше того, которым мы ездим из Иерусалима в Хайфу.

В этом поезде он поехал в столицу Франции — вот она, здесь, ее называют Париж, ты видишь? — а Франция, да будет тебе известно, это страна «толстопузов и долговязов» [47] «Толстопузы и долговязы» — детская книга французского писателя Андре Моруа. , а также Антуана де Сент-Экзюпери (моя мама очень любила «Маленького принца», а я, к радости отца, немного меньше), и они все там пьют шампанское и едят лягушек и улиток. А кроме того, в Париже изучал искусство Нахум Гутман [48] Нахум Гутман (1898–1980) — израильский художник, а также автор детских книг. , который написал для нас «В стране Лобенгулу, царя пламени зулу», и наш свипер сделал там пересадку — ну, как мы делаем пересадку на станции Лод — и поехал в Марсель, что на берегу Средиземного моря, вот здесь.