Этгар Керет: ЯОн

— Большая, да? — сказал мне сидевший на ступеньках магазина пуэрториканец, в фурункулах и с красными глазами. На нем была коротенькая майка с Мадонной, а руки и плечи были все исколоты.

— Огромная, — ответил я. — Никогда не видел такой луны.

— Самая большая в мире, — сказал пуэрториканец и попытался встать. — Хочешь купить ее? Как для тебя — двадцать долларов.

— Десять, — сказал я и протянул ему деньги.

— Знаешь что? — улыбнулся мне этот пуэрториканец своей щербатой улыбкой. — Пусть будет десять, сдается мне, что ты славный парень!

Познакомьтесь с Реувеном Шрики — редкий человек! И не просто человек, а с большой буквы, человек очень серьезного калибра! Дерзнувший воплотить те мечты, о которых многие из нас не смеют даже и мечтать. У Шрики денег — как грязи, но вовсе не в этом дело. Есть у него и дама сердца — французская топ-модель, голой снимавшаяся для журналов, над которыми вы если и не дрочили, то единственно потому, что рука не доставала. Но даже и не это делает его настоящим мужчиной. Уникально у Шрики то, что в противоположность многим из тех, кто с ней развлекался, он не умнее вас, не красивей вас, не хитроумней, и связей у него не больше, и даже удача не чаще идет ему в руки. Шрики — он точно, ну, абсолютно точно, такой же, как вы и я, и во всех отношениях. И что больше всего вызывает зависть, это как смог один из нас подняться столь высоко?! Тот, кто довольствуется решениями типа «выбор момента» или «вероятность», просто морочит голову и нам, и себе. Секрет Шрики куда как более прост: он достиг успеха, ибо во всем следовал своей заурядности, следовал до конца. Вместо того чтобы стыдиться ее или от нее отказываться, Шрики сказал самому себе: «Я — это я!», и на том конец. Он не стал хуже, и не возвысился, он просто оставался таким, каков он есть, натуральным самим собой. То, что он изобрел, тривиально, и я это подчеркиваю. Не блестяще, а именно, тривиально, и это как раз то, в чем нуждается человечество. Гениальные изобретения, возможно, хороши для гениев. Ну, и сколько в мире гениев?! В то время как изобретения заурядные — хороши для всех.

Однажды сидел Шрики в салоне своего дома в Ришоне и ел маслины, начиненные перчиком. Однако наслаждение, которое он испытывал от этих наполненных перцем маслин, было неполным. Маслины сами по себе ему нравились значительно больше, чем перечная начинка. Однако, с другой стороны, он предпочитал эту начинку твердой и горькой косточке. Так зародилась у него в мозгу идея, первая из ряда тех, которым суждено было в будущем изменить его и нашу с вами жизнь: маслина, начиненная маслиной. Так просто — маслина без косточки, внутри которой другая маслина. Этой идее потребовалось некоторое время, чтобы захватить умы, но когда это произошло, она уже не могла их оставить, подобно боксеру, который замкнул челюсти на лодыжке жертвы и отказывается ее отпустить. Немедленно следом за маслинами, начиненными маслинами, появились авокадо, фаршированные авокадо, и, конец — делу венец, абрикосы с абрикосовой начинкой. За менее чем шесть лет, слово «косточка» утратило всякий смысл, а Шрики стал миллионером, и никак иначе. После победы на фронте общественного питания, Шрики перешел к инвестициям в сферу недвижимости, и там также действовал без особого полета фантазии. Он стремился покупать в дорогих местах, но фокус в том, что в течение двух-трех лет они становились еще более дорогими. Так рос и умножался капитал Шрики, и через некоторое время оказалось, что он вкладывает деньги почти во всё, кроме хай-тек, — сферы, которую он отклонил из соображений столь дремучих, что даже был не в состоянии выразить это словами.

Как и каждого обычного человека, деньги изменили Шрики. Он стал более заносчивым, более улыбчивым, более милосердным, более упитанным, или, говоря короче, стал более «более» во всех отношениях. Люди, конечно, не очень его жаловали, однако, все же питали к нему симпатию, что тоже немало. Однажды, в неком довольно проницательном телеинтервью, ему был задан вопрос полагает ли Шрики, что многие стремятся стать такими же, как он. «Им не нужно стремиться, — улыбнулся Шрики отчасти ведущему, отчасти — самому себе, — они уже такие, как я». И в студии загремели аплодисменты, испускаемые прибором на контрольной панели, который создатели программы приобрели исключительно ради искренних ответов, подобных упомянутому.

Представьте себе Шрики. Вот он сидит в шезлонге у бортика своего бассейна, подчищает тарелочку хумуса, пьет свежевыжатый сок, в то время как его утонченная подруга в обнаженном виде загорает на надувном матраце. А теперь постарайтесь представить самих себя в виде Шрики, вкушающих свежевыжатый сок, отпускающих обнаженной француженке какой-нибудь пустячок, по-английски. Проще простого, разве нет?! А теперь попробуйте вообразить себе Шрики на вашем месте, находящегося именно там, где и вы, и читающего этот рассказ, думающего о вас — там, в вилле, и вместо вас представляющего самого себя на бортике плавательного бассейна. Теперь — оп! — вы уже снова здесь, читаете рассказ, а он — опять там. Обыкновенный-обыкновенный, или, как любит говорить его приятельница-француженка, такой штиль-штиль. Вот он уплетает очередную маслину, и даже не выплевывает косточку, ибо ее — нет.