Эмилия Пардо Басан - Рассказы

В то время объявили о свадьбе некой богатой дамы, и родители предложили родственникам посмотреть подарки, которыми обменялись жених и невеста, богатые дары, приданое невесты. Я, когда любовался длинным ожерельем из жемчуга, подарком жениха, увидел, кто вошли Пабло Рольдан и его жена. Они подошли к столу, на котором лежало множество роскошных вещей, с трудом прокладывая себе путь в толпе. Синьора Рольдан восхищалась жемчужным ожерельем, — какие ровные! Какие большие! — как красиво и как чисто переливаются перламутром и блестят! Когда она восхищался украшением, я спросил себя — кто бы мне мог объяснить, почему я так жадно слежу за движениями жены Пабло? — я же заметил, говорю, что к ней заскользил, дабы выразить свое восхищение Дамасо Варгас Падилья, более известный своим сумасбродством и своей расточительностью, нежели делами добрыми, и я должен был заметить, что на коричневой шведской перчатке дамы сверкнуло что-то белое, и оно быстро перекочевало в красную тирольскую перчатку… Я почувствовал то же волнение, как если бы она была моей, когда убедился в том, что Пабло, осунувшийся и с мертвенно-бледным лицом, все это видел, как я, и, как я, удивился, увидев, как кусочек бумаги из рук его жены в руки Варгаса.

Я испугался, что он бросится на тех, кто прилюдно его высмеивал. Но нет, он не показал своим видом, что его снедают раздражение или обида, нет, он продолжал осматриваться и нахваливать прекрасные украшения, вертя и перемешивая лежащие рядом с ним на столе, заставляя свою жену остановиться, чтобы оценить стоимость каждого. Она так медленно начало рассматривать их, люди постепенно расходились, и в комнате не осталось и полдюжины человек. И когда я уже намеревался перешагнуть порог, из-за одного взгляда, брошенного случайно, я вновь увидел нечто, что произвело на меня эффект подобный тому, что могла произвести страшная голова Медузы, парализовав меня от ужаса, оставив без голоса, без дара речи, без дыхания. Пабло Рольдан быстро положил тайком в карман своего жилета нитку жемчуга, невозмутимо обменивался шутками с женой, нахваливая картину, на которой ему удалось сосредоточить внимание окружающих.

С того дня начались пересуды о краже, сначала тихие, потом со скандальной публичностью. Были газеты, которые начали это обсуждение, «крик и шум» были ужасны. Много знаменитых людей из числа тех, кто восхищался нарядами невесты, взывали к небесам, и, естественно, выказывали страстное желание найти вора. Нескольких невинных оклеветали, злоба стремилась выйти наружу, чтобы причинить боль, возвращая стрелы… Все сводилось к тому, что судья, зная которого предупредили анонимными обвинениями, отправился обыскивать дом Пабло и нашел нитку жемчуга в уборной на туалетном столике синьоры де Рольдан.

Только я понял, как ужасно он ей отмстил. Только я разгадал зловещую загадку без ключа для синьоры, которая бы а близка к тому, чтобы несколькими годами лишении свободы искупить преступление, которое она не совершала. И однажды я встретил Пабло, я распахнул ему душу и признался в своих сомнениях, стоит мне раскрывать правду или нет, ибо я ее знал, и Пабло мне ответил со слезами ярости в глазах:

— Не вмешивайся! Пусть свершится правосудие, пусть! Она меня разлюбила, я не мог сам в это поверить, она любила другого, я просил ее только, чтобы она меня не бросала, чтобы надо мною не смеялся весь белый свет… Ты знаешь, чем она ответила на мою просьбу. Прежде, чем меня начнут осмеивать, я ее опозорил. Средства дурны, но она была предупреждена! Если ты из числа тех, кто считает, что месть принадлежит исключительно Богу, отойди от меня, ибо мы друг друга не понимаем! Любовь, ненависть, месть… Разве здесь нет ничего человеческого?

Я отошел от Пабло Рольдана и больше не желал его видеть. Мне его жаль так же, как я его страшусь.

— Мое «превращение», — сказал Хенаро, останавливаясь, чтобы сесть на каменную скамью в тени огромного орехового дерева, украшенную лишайником, листья которого летели, оторванные от дерева порывами осеннего ветра, — мое превращение было результатом особого рода видения, которое я узрел в танце. Придерживаясь своего милого скептицизма, вы собираетесь заявить, что я похож на человека, склонного к видениям.

— Попали в точку, — ответил я, улыбаясь, и невольно остановив взгляд на одиноком лице, чьи глаза почти фиолетового цвета и чьи впавшие щеки выражали не душевное спокойствие, того, кто обрел равновесие, а смятение ума, который посещают идеи тревожные и роковые. — Отдавая дань уважения тому, чему следует, я склонен полагать, что некоторые вещи есть плод нашего воображения, проекции нашего духа, феномены, не соответствующие чему-то внешнему, что укрепляющий режим, продуманная и суровая гигиена, которая развивает мышечную систему и успокаивает нервную, оставит вам только тень ваших пророческих видений.