Мария Метлицкая - И шарик вернется…

Наутро ее отвезли в аэропорт. В посольстве она ни с кем не попрощалась. Много чести!

В самолете выпила виски с содовой, с удовольствием пообедала и крепко и сладко уснула. Впереди — Москва и новая жизнь, куда лучше занудливой и серой прежней. Она еще будет счастлива. Не сомневайтесь! Варите дальше свои борщи и стирайте пеленки. Идиотки! А ее — увольте. Не для этого она родилась — красавица и далеко-о не дура. Умнее многих!

Зоя была рада, что кончились каникулы. Начался последний курс, специализация. Она выбрала эндокринологию, самую точную из медицинских наук. И, как ей казалось, самую интересную и перспективную. И еще предстояло довести до конца начатое дело.

Пятнадцатого сентября было назначено комсомольское собрание факультета, ожидали первого секретаря райкома комсомола. Явка строго обязательна, иначе не дадут допуск на профилирующую практику в отделении.

Зоя сидела в президиуме на сцене за длинным столом, покрытым синей бархатной скатертью. Рядом — секретарь райкома. Через одного — Ирина Сергеевна Мащенко, бледная, как простыня. Огласили повестку дня и повестку собрания. Зоя видела, как на заднем ряду сидит Миловидов, обнимается с Машкой, и они весело хихикают. «Сейчас будет совсем смешно, — подумала Зоя. — Похихикаете».

Костя был очень увлечен — заплетал Машке косу. Фамилию свою не расслышал. Зато Машка услышала, дернулась и с силой пихнула его в бок. Он с недоумением посмотрел на нее, прислушался. Зоя толкала пламенную речь. Ирина Сергеевна сидела, закрыв лицо руками. Зал затих. Зоя закончила, и все обернулись на Миловидова.

Костя Миловидов смотрел на сцену и, казалось, мало понимал, что происходит вокруг. Все замерли, Машка крепко сжала его руку. По Костиному лбу текла тонкая струйка пота.

– Встаньте, Миловидов! — сказал первый секретарь.

Костя медленно поднялся, машинально смахнул с брюк несуществующую грязь.

Все молчали.

– Что, Миловидов? Нечего сказать? — поинтересовался первый секретарь.

Костя ладонью вытер лоб.

– Я что-то не очень понял, — растерянно произнес он.

Первый секретарь усмехнулся, достал большой клетчатый носовой платок и громко высморкался.

– Не очень, значит! А когда книжонки антисоветские почитывал — все понимал? Когда подонки на твою родину клеветали?

Костя молчал.

– Постой, подумай, — велел первый секретарь и хохотнул: — Хотя времени подумать у тебя сейчас будет предостаточно! — Он повернулся к Ирине Сергеевне: — А с вами, уважаемая, мы поговорим завтра, на партийном собрании. О воспитании молодежи в вашем учреждении и о вашем вкладе в это самое воспитание. — Он внимательно и многозначительно посмотрел на Ирину Сергеевну, та не подняла глаз.

Вдруг Костя пришел в себя:

– Я не понял, какие книжки? Я их и в руках не держал. Откуда у вас такая деза? — Его голос сорвался на петушиный крик.

– Сигнал поступил, — тихо сказал декан.

– А доказательства? — выкрикнула Машка.

– Источник проверенный, доказательств достаточно. Достаточно для исключения из института. И скажите спасибо, — при этих словах он дернулся и глянул на первого секретаря, — что дело не пошло дальше.

Первый секретарь кивнул. Декан воодушевился, и голос его окреп:

– Что ж вам, Миловидов, наше государство плохого сделало? Кормило, учило. Бесплатно, между прочим. А вы… — Он махнул рукой.

До Кости наконец начало что-то доходить. Он посмотрел на Зою, которая, отвернувшись, вертела в руках карандаш. Лицо ее ничего не выражало.

Костя схватил свою сумку и выскочил из актового зала. Машка бросилась за ним.

Декан объявил, что собрание закончено и все свободны. По залу пронесся вздох облегчения, и народ заторопился к выходу.

Машка нашла Миловидова в сквере напротив института. Он сидел на скамейке и смотрел мимо всех, куда-то вдаль. Она плюхнулась рядом и попыталась его обнять, Костя вяло дернулся.

– Мать жалко, — сказал он и заплакал.

Пришли ребята из группы, молча сели рядом. Кто-то протянул Косте зажженную сигарету, кто-то предложил сбегать за водкой. Минут через десять стали передавать открытую бутылку по кругу.

– Все еще хорошо кончилось, Костян! — сказал Ваня Андреев. — Переведешься на следующий год в Первый мед. Ну, потеряешь год. Делов-то.

Костя медленно направился к метро, верная Машка пошла за ним.

Он обернулся и тихо сказал:

– Оставь меня. Пожалуйста. Просьба такая.

Машка остановилась. Он вошел в метро. Машка села на корточки и, закрыв лицо руками, громко, в голос разревелась.