Люси Хокинг - Пресыщение

– Но ты проявила такое хладнокровие, – продолжал Берт. – Наверно, я не мог поступить иначе. Я сделал это ради спасения своей шкуры, а ты – ради другого человека.

– Но ты же мог взять деньги, – заметила она.

– Да уж, мог, – сказал он. – Но почем я знал, что у тебя не было пистолета?

– Но ведь причина не в этом, верно? Ты поступил так из чувства справедливости.

– Ха! Ты разрушаешь мою репутацию. Люди и правда поверят, что мне было дело до этого.

– Думаю, было, – сказала вдруг растрогавшаяся Мин.

– Иди ко мне, – сказал Бертранд и заключил ее в объятия.

– Мы приветствуем наших следующих гостей, которые не нуждаются в долгом представлении, – заявила Фон, пышная блондинка, ведущая «Вашего утра». – Сегодня у нас в студии Мин Хаскелл и Бертранд Стрейдер, англо-американский дуэт, поразивший весь мир разоблачением заговора гигантских масштабов.

Публика в студии бурно приветствовала Бертранда. лицо которого сияло от нанесенного грима, и Мин. выглядевшую намного естественнее. Их усадили на широкий и мягкий диван.

– Итак, – Фон подалась вперед и широко улыбнулась, – все только о вас и говорят. Как вы себя чувствуете?

– Прекрасно! – сказал Бертранд.

– Непривычно, – сказала Мин почти одновременно. Они переглянулись и рассмеялись.

Фон снисходительно улыбнулась им и затем, понизив голос до многозначительного шепота, произнесла в камеру:

– Сейчас мы повторим поражающую воображение запись того рокового совещания…

Хотя все уже видели нашумевший репортаж о том, как Бертранд напрямую обвинял своих боссов в преступлениях, зрители смотрели повтор, затаив дыхание. Когда Бертранд произнес слова: «Я в этом абсолютно уверен», все в студии встали и разразились бурными аплодисментами.

Фон хлопала в ладоши вместе со всеми, затем она снова повернулась к нему.

– Бертранд, когда вы решили, что дело вашей жизни – вывести на чистую воду злоупотребления в сфере банковских инвестиций?

Поскольку делом жизни Бертранда в действительности было скопить как можно больше денег в кратчайший срок, замысловатый вопрос Фон поставил его в тупик.

– Как и я, – вступилась Мин. быстрее сориентировавшись. – Бертранд ужаснулся тому размаху, с каким общественность вводили в заблуждение. Мы просто не могли ничего не предпринять, чтобы остановить это.

– Понимаю, – сказала Фон, по-прежнему нацеливаясь на Бертранда, – почему Кельвин Кляйн выбрал вас для рекламы новой линии мужского нижнего белья.

– Я не могу комментировать это, – ответил Берт, только вчера подписавший очень выгодный контракт. Теперь ему предстояло появиться на рекламных щитах и журнальных страницах в белых трусах в форме буквы Y под слоганом «Вот в чем истина».

– Нас смотрит молодежь, – продолжала Фон. – Что бы вы им сказали в напутствие?

– Не принимать все на веру, – сказал Бертранд. – Доверять своей интуиции и обзавестись верными друзьями.

– Спасибо вам огромное, – Фон жеманно улыбнулась. – А теперь мы увидим женщину, которая родила близнецов, даже не подозревая, что беременна!

Команда задорных парней в наушниках увлекла Мин и Бертранда с мягкого дивана.

– Ну как я? – спросил Бертранд на ходу.

– Ты был хорош, – сказала Мин.

– Правда?

– Правда.

– А как тебе мои ответы?

– Похоже на тебя, откровенно говоря.

– Хорошо ли я выглядел? – продолжал он, глядя на свое отражение в оконном стекле. – Мне идет эта прическа?

– Берт, ты – звезда! Хватит суетиться, – сказала Мин. На бесчисленных допросах властей и интервью для средств массовой информации она провела столько времени с Бертрандом, что уже привязалась к нему. За его безупречной оболочкой – упругими мышцами, тренированным телом, внешним лоском – она обнаружила тревогу и страх, и от этого он становился ей ближе и в то же время переставал быть желанным. Иногда Берт ее раздражал, например, когда требовал молока в кофе или добивался от официанта информации о содержании жира в каком-нибудь блюде. Это просто коробило Мин: она оставалась настоящей француженкой во всем, что касалось еды и напитков. Он просил ее не курить и советовал заняться катанием на роликах, чтобы укрепить тонус сосудов сердца. Их дружба все крепла, а влечение ослабевало, во всяком случае, со стороны Мин.

– Амброзия, – сказал Бертранд в машине по дороге из телестудии в центр Лондона.

– Не называй меня так, – запротестовала она.

– Но это звучит куда благороднее, чем Мин.

– Берт, я не из тех, кто дорожит своим благородством. И я терпеть не могу имя Амброзия, оно просто ужасно. Как бы ты посмотрел, если бы тебя назвали в честь заварного крема?