Амос Тутуола - Моя жизнь в лесу духов

Едва я услышал такую нежданность – не мог же я ждать, что земля закричит, – как отпрыгнул назад, и крики умолкли. Потом я немного отошел в сторону и хотел было снова броситься наутек в надежде, что земля на этот раз промолчит, но услышал тот же мучительный вопль: «О, не топчи меня!» – и отпрыгнул назад, а потом замер и спросил сам себя: «Может ли земля почувствовать боль, когда ее топчут? И может ли говорить?» Я задал эти вопросы себе, потому что рядом-то никого не было и никто не мог мне на них ответить. Да и я не смог сам себе ответить, а поэтому хотел отойти назад, чтобы поискать бесшумную землю, но, как только я повернул и пошел назад, ко мне устремилось больше тысячи духов, которые решили поймать меня и убить, когда услышали от Безрукого духа, что я вломился в его жилище, а главное, причинил ему тяжкие повреждения, – им было неведомо, что я крепко спал, когда он споткнулся об меня в дупле.

Ну, и едва они устремились ко мне, я понял, что если им удастся меня поймать, то мне уготована мгновенная смерть, и помчался без размышлений по Говорящей земле в надежде отыскать Молчащую землю, потому что Говорящая земля меня предавала – указывала приспешникам Безрукого духа, куда я бегу, или где нахожусь. Я, конечно, не слушал Говорящую землю, а просто бежал, чтоб спастись от смерти, и, забыв об опасностях, вступил на землю, которая оказалась еще опаснее Говорящей.

Потому что, как только я на нее вступил, вокруг меня затрубилась тревога, такая страшная и оглушительно громкая – будто сигнал о смертельной опасности, – что я невольно замер на месте. Я, значит, замер на месте, или у дерева, и тревога тотчас же перестала трубиться, а вместо тревоги из-за дерева, где я замер, выскочила и бросилась наутек духева. Но пока духеву не заслонили кусты, я успел разглядеть, хоть и был напуган, что она молодая и на диво уродливая, – при таком уродстве нельзя жить в городе, а надо таиться все дни напролет по кустам и чащам в дремучем лесу. Мне очень хотелось рассмотреть ее повнимательней, чтоб во всех подробностях, до полного удовольствия, и вот я помчался за ней вдогонку, потому что ни разу в жизни не видел – даже с тех пор, как попал в Лес Духов, – такого на диво замечательного уродства.

Но едва я успел отбежать от дерева, тревога опять начала трубиться, а я не мог замереть, как раньше, потому что решил рассмотреть духеву, и вот я мчался вслед за духевой, по пятам за мной трубилась тревога, духева не давала мне себя рассмотреть и с громким хохотом убегала все дальше, но я хохотал даже громче духевы – так меня поразило ее уродство. А тревога трубилась за мной по пятам и указывала приспешникам Безрукого духа, которые хотели меня убить, куда я бегу, или где нахожусь. Духева по-прежнему старалась удрать, но она была до того уродливая, что, как только ей удавалось спрятаться под кустом, она замечала свое уродство и тут же принималась навзрыд хохотать, и тайное место становилось явным. Она не могла ужиться с духом или каким-нибудь другим существом – уродство мешало – и пряталась по кустам. Ну а я без устали гнался за ней, и тревога по-прежнему трубилась мне вслед, и приспешники Безрукого духа все приближались, потому что слышали, где трубится тревога. Мне не удавалось разглядеть духеву – она убегала быстро и ловко, – зато приспешники Безрукого духа видели, как я мелькаю по-за деревьями, да и я, когда мне случалось оглядываться, тоже видел, как они мелькают, потому что, если бежишь по лесу, тебя то и дело заслоняют деревья, а значит, все видится смутно и мельком. Но вот я скрылся за деревом и застыл, и тревога сразу же перестала трубиться, и я догадался, почему так выходит: лес хотел, чтоб меня поймали, и, если я двигался, трубил тревогу.

Я, значит, скрылся за деревом и застыл, и стал вспоминать уродство духевы, но тут приспешники Безрукого духа ясно увидели меня, а я – их. Мы увидели друг друга яснее ясного, и все-таки я решил рассмотреть духеву – чтоб во всех подробностях – и сказал себе так:

– Лучше увидеть духеву и умереть, чем убежать, чтоб остаться в живых. Удивительное уродство удивительней жизни, если насмотришься до полного удовольствия, – но многие удивятся моим словам.

В общем, я вспомнил уродство духевы и помчался за ней без всяких раздумий, или размышлений о возможных последствиях. Но поскольку приспешники Безрукого духа подступили ко мне почти что вплотную еще до того, как я опять за ней побежал и она по-прежнему не давалась для рассмотрения, а приспешники уже протягивали руки, чтобы схватить меня, я окончательно понял: мне даже ценой своей единственной жизни не удастся рассмотреть уродливую духеву – и свернул в другую часть Леса Духов.