Андрей Мелехов: Mon Agent или История забывшего прошлое шпиона

Основоположник с интересом отметил это внезапно появившееся «мы», но решил промолчать.

— Ты решил использовать науку смертных в наших целях? — с изумлением спросил Гавриил.

— А что, у нас есть своя? — резонно ответил Миссионер. — Мы, конечно, существуем в Царстве Господнем, но давайте будем до конца откровенны! И эти прекрасные каменные колонны вокруг нас, и твой панцирь, и механическая Книга Жизни, построенная Галилео и швейцарскими часовщиками, были придуманы смертными, а мы лишь позаимствовали все эти достижения прогресса.

— Да, насчёт «смертных», — добавил Основоположник, — я бы не забывал, что сейчас нам кичиться нечем: мы и сами теперь смертные! Неизвестно, сколько протянем и как будет тленом разить от нас после смерти!

— Но, мои уважаемые коллеги, давайте вернемся к миссии Уриэля! — продолжал Миссионер. — Как оказалось, на Земле, возможно, приблизились к решению проблемы физического старения. Это, конечно, не совсем то, что наше — Богом данное физическое и духовное бессмертие, — но всё же, как понимаете, сгодилось бы и оно! Уриэль, расскажи нам о своем путешествии в Лондон!

Полковник — с короткой стрижкой, чуть оттопыренными ушами и очень спокойными глазами человека неоднократно видевшего чужую смерть, — коротал время за домашним просмотром американского боевика. Боевик был с претензиями на интеллектуальность и достоверность. Его авторы пытались объективно, но в рамках неизбежной политической корректности, оценить мировую роль Соединенных Штатов во всемирном внедрении ценностей Западной цивилизации. Они добросовестно пытались понять, почему же усилия цивилизаторов иногда воспринимались столь неоднозначно. Полковник не без интереса следил за перипетиями довольно замысловатого сюжета, пока на экране не появились шпионы из организации, которую раньше называли КГБ. Где творцы американских фильмов находили вдохновение для создания подобных типажей и почему они не использовали для озвучивания хоть кого-нибудь из двух миллионов русскоязычных, живших в Америке, оставалось для сорокалетнего разведчика большой загадкой. Примерно того же порядка, как то, откуда берётся пыль и куда деваются деньги.

Полковник меланхолично пожал крепкими плечами и в очередной раз подивился лингвистическим способностям американских актёров, умудрявшихся так фонетически исказить в общем-то несложные русские ругательства. Кстати говоря, кроме этих ругательств, гэбисты в американских фильмах почему-то почти ничего не произносили. Разведчик философски подумал, что в этот раз заокеанские киношники хотя бы забыли воткнуть каждому в рот по сигарете без фильтра и всунуть в кадр чугунный чайник с водкой. Гэбистов он, впрочем, будучи сотрудником конкурирующей спецслужбы, любил ещё меньше, чем американские режиссеры. О ней слышали и говорили гораздо меньше, но, по его просвещенному мнению, сия организация отличалась от бывшего «комитета» так же, как шампанское французское от шампанского советского. Ведь он работал в Главном Разведывательном Управлении — военной разведке российской армии, имевшей давние корни и великую историю.

Полковнику было скучно. Не так давно, расследуя дело о жёлтых алмазах и убийстве или исчезновении всех сотрудников ангольской миссии ГРУ, он узнал много нового. После африканских командировок его угнетала сегодняшняя кабинетная работа. С обедом по расписанию и с перешёптыванием сослуживцев о пенсии и бабах в пропавших стоялым табачным дымом коридорах, не ремонтированных со времён Карибского кризиса. Каждодневное сидение в офисе вызывало у него удушающее ощущение двадцатилетней женитьбы по расчёту. Ему мучительно хотелось опять прикоснуться к загадочному миру, в существование которого он ещё недавно не верил. Его тянуло пообщаться с кем-нибудь, кто, услышав об инструкциях, передаваемых через умершую сотрудницу родного ведомства агенту, находящемуся в потустороннем мире, не побежал бы за санитарами и смирительной рубашкой. «Хлорофос» — оперативник военной разведки, рассказавший ему о своём недолгом, но запоминающемся пребывании в Небесном Чертоге, был единственным, кто смог бы понять его. Если бы, конечно, не проходил сейчас очередной интенсивный курс лечения в закрытом ведомственном санатории «Аквариума» (штаб-квартиры ГРУ), специально предназначенном для слишком впечатлительных сотрудников. Зайдя в ванную комнату и зачем-то оглянувшись, Полковник достал из хитроумного контейнера — полого баллона с бритвенной пеной — свою реликвию. Осторожно, кончиками пальцев, он вытянул из пластикового пакетика обыкновенное с виду перо — белое, похожее на лебединое и почему-то немного пахнущее фиалковым туалетным освежителем. Он осторожно отпустил пёрышко, и оно чудесным образом осталось висеть в воздухе. Полковник долго и с благоговением смотрел на этот предмет, доставшийся ему от ангела, попавшего в засаду спецназа. В этот момент, по эмоциональной заряженности напоминающий молитвенный экстаз монаха или острое удовлетворение миллиардера, разглядывающего свою коллекцию драгоценных камней, раздался пронзительный зуммер специальной, защищённой от прослушивания, телефонной линии. Полковник невольно вздрогнул и быстро спрятал перо. Перед тем как поднять трубку старомодного с виду телефонного аппарата, он посмотрел на часы в гостиной. Было глубоко за полночь, а потому звонок явно не касался предстоящего совещания о порядке списывания командировочных расходов при проведении заграничных операций. Когда он услышал первые фразы взволнованного дежурного офицера из «Аквариума», у него часто забилось сердце.